Накануне Хольт вдруг вспомнила соседа Эрикссона, майора, который уже тогда, десять лет назад, показался ей подозрительным.

– У меня сложилось впечатление, будто он что‑то скрывает, – сказала она. – Осторожный субъект, даже чересчур осторожный… Глазок в двери – лестничная площадка как на ладони. Поскольку у Эрикссона в тот вечер сильно шумели, я готова поспорить – он смотрел в этот глазок и, вполне возможно, видел преступника… или преступницу. Тогда мы были совершенно уверены, что это мужчина, – пояснила Хольт. – Все были уверены, не только Бекстрём.

– А почему этот сосед ничего не сказал? – спросил Юханссон. – Если, конечно, ему было что сказать.

– Думаю, по нескольким причинам. Во‑первых, он терпеть не мог Эрикссона. Во‑вторых, он терпеть не может полицию. Этого вполне хватит, чтобы держать язык за зубами. И к тому же промолчать ему было удобнее, – добавила она.

– Что ты хочешь сказать?

– Он все время старался показать, какой он истинный воин старой закалки, еще немного – и продемонстрировал бы нам раны времен финской войны. Во всяком случае, он ими хвастался… Если предположить, что тогда он просто испугался, как и все нормальные люди, не решился вмешаться, то ему вовсе не хотелось в этом признаваться. Проще промолчать.

– Это верно, – кивнул Юханссон. – Однако наиболее вероятно, что он ничего не видел?

– Да. Это наиболее вероятно. Скорее всего, я ошибаюсь.

– Может быть, но попробовать стоит… А почему ты хочешь, чтобы этим занялся именно я? Я такими делами давно не занимался…

Хотя сделаю это с удовольствием, подумал он.

– Потому что ты лучше кого бы то ни было сумеешь подобрать к старику отмычку.

– Тебе кажется, я разделяю его политические взгляды? – сухо спросил Юханссон.

Поосторожнее на поворотах, Хольт.

– Нет. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Ты выглядишь как человек с твердыми убеждениями.

– Забавно, – хмыкнул он.

И насколько это забавно по шкале от единицы до десяти, как любит говорить его жена?

– Меня он, похоже, вообще не заметил, – продолжила Хольт. – Ну, Ярнебринга трудно не заметить, – слабо улыбнулась она. – Только у меня сложилось впечатление, что Бу показался майору слишком… незамысловатым, что ли… чтобы он принял его всерьез.

– Мне кажется, я начинаю понимать этого типа, – заметил Юханссон.

И вот теперь они сидели в квартире майора на Родмансгатан.

– Полиция безопасности… К тому же чуть не самый высший эшелон, если я правильно понимаю, – сказал майор, кладя визитку Юханссона на письменный стол. – Чему обязан такой честью?

– Дело касается вашего соседа, убитого в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году, господин майор Карлгрен, – ответил Юханссон.

– А, это ничтожество, – приветливо отозвался майор. – Почему это вдруг СЭПО им заинтересовалась? Пока он был жив, то вроде бы для вас никакого интереса не представлял.

– Господин майор наверняка отнесется с пониманием… Мы не имеем права вдаваться в детали, – строго произнес Юханссон. – Единственное, что я могу сказать: мы, то есть я и мой коллега Викландер, проверяем кое‑какую информацию наших друзей из военной разведки. – Он глазами показал на значок на лацкане Викландера.

Вообще говоря, все так и есть, подумал Юханссон, хотя их загадочные друзья из военной разведки вряд ли предполагали подобный оборот дела.