– Но вот когда это было? – Штейн сделала вид, что изо всех сил пытается вспомнить.

– Семидесятые, восьмидесятые? – подсказала Хольт.

– Определенно восьмидесятые, даже в конце восьмидесятых, потому что я уже работала в адвокатуре. Тео пригласил меня поужинать. Я помогла ему с каким‑то юридическим делом, не помню каким, и он позвонил и предложил поужинать. Мы сидели в каком‑то итальянском ресторане, по‑моему на Эстермальме.

Интересно, насколько близко она решится подобраться к истине, подумала Хольт.

– Значит, в конце восьмидесятых ваш кузен Тео Тишлер пригласил вас поужинать в итальянском ресторане где‑то на Эстермальме, и там вы столкнулись со старым другом Тишлера Челем Эрикссоном, – сформулировала Хольт.

У тебя есть шанс, подумала она.

– Не совсем так, – возразила Штейн. – В ресторане мы ни с кем не встретились. После ужина мы решили прогуляться или взять такси и поехать куда‑нибудь продолжить… Тео любил пировать. Мы шли, по‑моему, по Карлавеген, он сказал, что здесь живет Чель, ну, Чель Эрикссон, и предложил позвонить ему и зайти на пару рюмок. Не могу сказать, что мне было по душе такое предложение, однако деваться было некуда… Странно, что я сразу не вспомнила этот эпизод.

Это уж точно, подумала Хольт, сопровождая дружелюбными кивками чуть не каждую фразу Штейн.

– Значит, вы с вашим кузеном Тео зашли домой к Эрикссону, – снова подвела она итог.

– Да, мы зашли к нему, он предложил вино или еще что‑то… Я уже не помню. Я выпила вина, Тео, думаю, пил виски – он всегда пьет виски. – Она слабо улыбнулась и покачала головой, как будто трудности с определением алкогольных привычек ее двоюродного брата составляли в эту минуту главную проблему ее жизни.

– И сколько времени вы провели у Эрикссона?

– Зашли и ушли… Полчаса, самое большее – минут сорок пять.

– Точнее вы не можете вспомнить – конец восьмидесятых, вы сказали?

– Да. Точную дату указать, к сожалению, не могу, – сказала Штейн с внезапной решимостью.

– Осень, зима, весна, лето?

– Только не лето. По‑моему, осень или зима. Наверное, зима.

Молодец, подумала Хольт. Близко, но неточно.

– Вы можете спросить у Тео, – предложила Штейн. – Я почти уверена, что он ведет запись всех своих ужинов и званых вечеров. Все отмечает в календаре. Мы с ним не часто делали такие вылазки. В самом деле, поинтересуйтесь у Тео, он наверняка сохраняет все эти календари… Помню, он как‑то сказал, что деловой календарь заменяет ему дневники.

Какое это имеет значение? – подумала Хольт. Если все, что она говорит, – правда, то для нас эта правда никакого интереса не представляет.

– Не могли бы вы дать номер его телефона? – спросила она.

Сейчас скажет, что номера у нее с собой нет.

– Я его не помню наизусть. Дома, конечно, есть, но сегодня вечером я не успею вам сообщить. – Штейн демонстративно посмотрела на часы. – Через несколько минут я должна быть на приеме.

– Не думаю, чтобы это понадобилось, – сказала Хольт. – Мы ведь интересуемся Эрикссоном.

Спасибо за помощь и еще раз извините, если причинили вам какие‑то затруднения.

– Ничего‑ничего… – улыбнулась Штейн. – Просто я несколько удивлена, надеюсь, вы понимаете…

Не удивлена ты, а перепугана до смерти, подумала Хольт, вставая.

– Это она, – сказал Викландер, садясь в машину.

– Да, но она хорошо держится.

– И удержится, если мы не придумаем ничего лучшего.