Гул’дан с укоризной погрозил ему пальцем.

– Предводитель Орды, – поправил он.

Дуротан стиснул зубы, но продолжал тем же тоном.

– Гул’дан, не сын орка, Предводитель Орды. Ты пришел с уважением к могуществу Северных Волков, выказал почтение к обычаям нашего народа. Так как ты принес флаг переговоров, тебе гарантирована безопасность. За твое почтение мы дадим кров и пищу тебе и твоим людям, как если бы они были членами нашего клана. Мы обратим к тебе наш слух, ибо пролитая кровь доказывает нашу силу в бою, а умение выслушать доказывает силу нашего разума.

Презрительная усмешка не сходила с лица Гул’дана. Когда пришел его черед говорить, он произнес:

– Обычай и древние ритуалы, которые сдерживают твою руку, вынуждают меня сказать тебе три вещи: кто я такой, что я предлагаю и чего прошу. – Он пожал сутулыми плечами. – Я думаю, ты уже все это знаешь.

– Но этого требует ритуал, – сказала Гейя, и голос ее был холоднее зимы.

Гул’дан вздохнул.

– Вы знаете мое имя. Я предлагаю, тебе, Дуротан, то, что с презрением отверг твой отец, – жизнь. И я прошу тебя принять это предложение.

Дуротан не ответил, но кивнул в сторону двух грубо сколоченных деревянных кресел у огня. Гул’дан медленно и осторожно пристроил свое скособоченное туловище на одно из них, стараясь не задеть позвонки, прикрепленные к плащу. Даже при свете дня Дуротан не понял, как они пришиты. Гул’дан дернул за цепь Гароны, и та опустилась рядом с ним на колени, прямо в снег. Спина ее оставалась прямой, как ствол большого дерева.

– Как ты сказал, мой отец с презрением отверг твое предложение какой-то таинственной новой земли, – сказал Дуротан, садясь в свою очередь. – Но я – не отец, и я выслушаю тебя, и сам решу, что лучше для клана Северного Волка.

– Я увидел в тебе это еще тогда, Дуротан. Мне приятны твои слова.

– Подожди говорить так, пока не услышишь мое решение, – предостерег его Дуротан.

Гул’дан рассмеялся низким горловым смехом. Пальцы руки Драки, лежащей на плече мужа, за спиной которого она стояла, сжались, впившись в его тело.

– Когда я в прошлый раз приезжал к вашему народу, – сказал Гул’дан, – твой отец сказал мне, что те лишения, от которых мы страдаем, всего лишь часть цикла. Он красноречиво говорил о легендах, которые свидетельствуют об этом, о приливах и отливах, жизни и смерти. Он сказал, что, по его мнению, все еще переменится. Тогда у вас было меньше бед, не так ли? Вы боялись лишь более долгих зим, более тощих стад и невысоких урожаев.

Он поднял руки, покрытые браслетами, сплетенными из кожи и шерсти, и описал ими круг.

– Гарад был прав. Все переменилось. Теперь благородные, уверенные в себе Северные Волки больше не живут у Хребта Ледяного Огня. Ваша древняя обитель покрыта расплавившимся в одно мгновение камнем, этот край не возродится даже через тысячу лет. Ваш народ вынужден бежать на север. Ваша вода отравлена, ваши укрытия ненадежны. Трава не зеленеет, хотя весна уже наступила. На деревьях не появились почки.

Колдун обратил свой горящий зеленый взор на членов клана, толпящихся вокруг и глядящих на него.

– Я вижу перед собой меньше Северных Волков, – произнес он с печалью в голосе. – А детей… детей еще меньше. Скажи мне, Дуротан: если ты любишь свой народ, почему ты остаешься здесь?

– Замолчи, скрюченное чудовище! – раздался крик из задних рядов. – Ты понятия не имеешь о том, что значит быть Северным Волком!

Дуротан вскочил, обводя взглядом собравшихся членов клана.

– Северные Волки, стыдитесь! – воскликнул он.