Изменить размер шрифта - +
 – Красные Ходоки убили наших волков.

Беды было две: теперь стало ясно, что у них нет преимущества перед людоедами-убийцами, угрожающими атаковать их клан. Но еще страшнее было то, что каждый из орков потерял союзника и, как сказал раньше Дуротан, друга. Он любил Острозуба.

Но Дрек’Тар покачал головой.

– Нет, – возразил он. – Они не умерли. Пока нет. Не все.

Как он смог это определить? Дуротан не видел никакого движения среди этих неподвижных, белых фигур. Затем одна из них слабо подняла голову и снова уронила ее на снег. Дуротан почувствовал прилив надежды, прыгнул на берег и бросился к Острозубу. Его старый друг заскулил, и у Дуротана чуть не разорвалось сердце, когда волк попытался вильнуть хвостом.

Дрек’Тар склонил голову к плечу, словно прислушиваясь.

– Один мертв. Еще двоих, боюсь, уже не удастся спасти, – произнес он. – Трое еще живы, и Дух Жизни позволит мне исцелить их. У Красных Ходоков не на чем ехать, но, благодаря тому, что они прожили здесь некоторое время, наши враги передвигаются с неестественной скоростью. Вы их не догоните даже верхом, но и ненамного отстанете. Вам удастся принять участие в битве.

– Но… три волка не могут нести пятерых, – возразил Кулзак. – Тем более что они еще не до конца восстановили силы, а бежать надо далеко.

– Им придется это сделать, – коротко ответил Дуротан.

– Нет, – тихо произнес Дрек’Тар. – Я останусь здесь, вместе с умирающими волками. Со мной все будет в порядке, Дух Жизни уверен в этом.

Дуротан разрывался от противоречивых желаний. Ему хотелось приказать Дрек’Тару ехать с ними, но в глубине души он понимал, что Кулзак прав.

– Скажи мне, как, по-твоему, лучше поступить, Дрек’Тар, и я послушаюсь тебя. Ты говорил с Духами, а не я.

Шаман прошел вперед. Мудроух почуял его и слабо, грустно заскулил. Дрек’Тар положил ладони на морду старого друга, слегка приоткрыл его пасть и осторожно дунул в нее. Дуротан наблюдал, преисполнившись благоговения, как раны на боках зверя затянулись. Еще несколько мгновений, и Мудроух подпрыгнул, заскулил и стал лизать лицо хозяина.

Затем руки Дрек’Тара потянулись к Острозубу, и Дуротан с облегчением выдохнул, когда волк отозвался и возбужденно прыгнул к вождю. Последней из исцеленных волков была Пурга, волчица Зарки. Дуротан с грустью смотрел на мать, опустившуюся на колени рядом с Певцом. Этот волк был спутником Гейи большую часть жизни Дуротана. Сейчас она сжала в ладонях голову друга, посмотрела в глубину его золотистых глаз и прошептала: «Благодарю тебя». Попросив Дрек’Тара: «Погрузи его в последний сон», Хранительница законов вновь поднялась.

Плач по другу-волку не считался у орков проявлением слабости. Их связывали настоящие крепкие узы, и это длилась всю жизнь. Слабостью была бы неспособность плакать.

Дуротан вскочил на спину Острозуба и протянул руку Гейе.

– Садись со мной, мать, – сказал он, – и мы воспользуемся даром Духа Жизни, чтобы спасти наш клан.

Она вскочила на волка позади него. Дуротан низко пригнулся к шее Острозуба и сказал:

– Беги, друг мой!

Он мог лишь надеяться, что, несмотря на малочисленность их отряда, они успеют вовремя и сумеют помочь.

 

– Я и не хандрю, – ответил тот, – я размышляю.

Скрестив руки, женщина наблюдала за гигантом, пока он заново обматывал рукоять Молота Рока.

– Ты хандришь. И я тоже. Мы – воины, и нам плохо, когда нам не позволяют ими быть.

– Дело не в этом, – возразил Оргрим, а потом грустно улыбнулся. – Ну, не только в этом.

Быстрый переход