Жюли. Немного.

Саквиль. Я заметил, что арабы были признательны мне за то, что я давал себе труд отвести глаза, если передо мной возникала одна из их женщин. С ними надо всегда быть осмотрительным, и лучший способ заставить себе подчиняться — это проявить уважение к их нравам и религии.

Г-н Севен. Мне кажется, с этим уважением немного перестарались.

Саквиль. Как это, сударь?

Г-н Севен. Ни малейшей попытки просветить их! Напротив того, им строят мечети, издают их Кораны.

Жюли. Ах, Коран — это прекрасная книга. Там есть строки, которые мне очень нравятся.

Саквиль. Таким образом мы демонстрируем им нашу терпимость. Что до меня, то я высоко ценю истинных мусульман и уверен в своих солдатах, если знаю, что они совершают молитву в предписанные часы. Признаюсь, что несколько раз я испытывал стыд за наших французов, занятых совсем иным.

Г-н Севен. Это не моя вина. Я уже давно прошу, чтобы в наши войска посылали священников.

Саквиль. Вам пришлось бы поехать в Африку, чтобы обращать их.

Г-н Севен. О сударь…

Маркиза (вставая). Господин Луи, я должна вам кое-что сказать. Дайте вашу руку… (Вполголоса.) Мне сегодня передали, что госпожа де Понтье умерла! Это правда?

Луи. Чистая правда, сударыня. Вы, несомненно, знаете, что она оставила…

Уходят.

Жюли. Давайте тоже прогуляемся? Полковник, я возьму вас под руку, и вы расскажете мне об Алжире.

Саквиль. Лучше уж вы расскажите мне о Париже.

Уходят.

Г-н Севен. Последуем за ними, мисс Джексон? Поистине, эта бедняжка мадемуазель Жюли с каждым днем становится все несносней. Эти причуды, эта язвительность!..

Мисс Джексон. О господин Севен!

Уходят.

Маркиза (возвращается с Луи).…И что удивительно, он ничего не сообщил мне в своем письме. Впрочем, я уверена, он о вас позаботится.

Луи. Вы можете в этом сомневаться? Во-первых, он должен понимать, что это в некотором смысле… несправедливо… поскольку, в конце концов, кузина де Понтье была дальней родственницей моей матушки… дядюшка, по правде сказать, не состоял с ней в родстве… Вы могли бы ему намекнуть…

Маркиза. Это слишком деликатная тема для обсуждения… Впрочем, необходимо, чтобы я сказала ему об этом несколько слов… В его характере столько благородства, что он сам ощутит…

Уходят.

Саквиль (возвращается с Жюли).…Всадники в самых роскошных одеждах выезжают им навстречу на великолепных конях, которые танцуют под ними. Они стреляют из ружей и испускают крики радости. И вправду, прелюбопытное зрелище.

Жюли. Это, должно быть, великолепно! Мне бы хотелось посмотреть.

Саквиль. Гораздо лучше пойти в оперу.

Жюли. Чтобы меня там носили на руках?

Саквиль. Этот господин Севен очень набожен?

Жюли. Добродетель его вотчина.

Саквиль. Ваша матушка очень его… ценит?

Жюли. Она к нему пристрастна. Вы верно его оценили; это какой-то Тартюф… Он мне отвратителен… А как одеты женщины?

Уходят.

Г-н Севен (возвращается с мисс Джексон). На этот счет маркизе неплохо бы хорошенько задуматься… ибо дядюшка, в конце концов, может жениться… с таким состоянием, как вы говорите, он может найти любую партию, какую пожелает, и тогда наш друг…

Мисс Джексон. Именно это я себе сразу и сказала. Впрочем, этот господин, кажется, очень романтичен и легко может пожелать составить счастие юной особы без состояния. Лорд Тачстоун как раз и женился на ланкаширской крестьянке.

Г-н Севен. Или он может проиграть свое состояние в карты, или разбазарить в дурной компании.