|
- Эй, Планше! - крикнул д'Артаньян в дверь. - Через десять минут мы уезжаем. Задай овса лошадям. И, обернувшись к Атосу, прибавил: - Мне все кажется, будто мне чего-то не хватает, и я очень жалею, что уезжаю от вас, не повидавшись с добрым Гримо. - Гримо? - сказал Атос. - Действительно, я тоже удивляюсь, отчего вы о нем не спрашиваете. Я уступил его одному из моих друзей. - Который понимает его знаки? - спросил д'Артаньян. - Надеюсь, - ответил Атос. Друзья сердечно обнялись. Д'Артаньян пожал руку Раулю, взял обещание с Атоса, что тот зайдет к нему, если будет в Париже, или напишет, если не поедет туда, и вскочил на лошадь. Планше, исправный, как всегда, был уже в седле. - Не хотите ли проехаться со мной? - смеясь, спросил Рауля Д'Артаньян. - Я еду через Блуа. Рауль взглянул на Атоса; тот удержал его едва заметным движением головы. - Нет, сударь, - ответил молодой человек, - я останусь с графом. - В таком случае прощайте, друзья мои, сказал д'Артаньян, в последний раз пожимая им руки. Да хранит вас бог, как говаривали мы, расставаясь в старину при покойном кардинале. Атос махнул рукой на прощание, Рауль поклонился, и Д'Артаньян с Планше уехали. Граф следил за ними глазами, опершись на плечо юноши, который был почти одного с ним роста. Но едва Д'Артаньян исчез за стеной, он сказал: - Рауль, сегодня вечером мы едем в Париж. - Как! - воскликнул молодой человек, бледнея. - Вы можете съездить попрощаться с госпожой де Сен-Реми и передать ей мой прощальный привет. Я буду ждать вас обратно к семи часам. Со смешанным выражением грусти и благодарности на лице молодой человек поклонился и пошел седлать лошадь. А Д'Артаньян, едва скрывшись из поля их зрения, вытащил из кармана письмо и перечел его: "Возвращайтесь немедленно в Париж. Дж. М." - Сухое письмо, - проворчал Д'Артаньян, - и не будь приписки, я, может быть, не понял бы его; но, к счастью, приписка есть. И он прочел приписку, примирившую его с сухостью письма: "Р.S. Поезжайте к королевскому казначею в Блуа, назовите ему вашу фамилию и покажите это письмо: вы получите двести пистолей". - Решительно, такая проза мне нравится, - сказал Д'Артаньян. - Кардинал пишет лучше, чем я думал. Едем, Планше, сделаем визит королевскому казначею и затем поскачем дальше. - В Париж, сударь? - В Париж. |
