|
- Честное слово, - сказал д'Артаньян, - парк у вас так же великолепен, как и все остальное; а если у вас в прудах столько же рыбы, сколько кроликов в садках, то вы должны быть счастливейшим человеком в мире, разке что вы разлюбили охоту и не сумели пристраститься к рыбной ловле. - Рыбу ловить, мой друг, я предоставляю Мушкетону: это мужицкое удовольствие. Охотой же я иногда занимаюсь, другими словами, когда я скучаю, то сажусь здесь на мраморной скамейке, приказываю подать мне ружье, привести Гредине - это моя любимая охотничья собака - и стреляю кроликов. - Это очень весело, - сказал д'Артаньян. - Да, - ответил со вздохом Портос, - это очень весело. Д'Артаньян уже перестал считать вздохи Портоса. - Потом, - прибавил Портос, - Гредине их отыскивает и сам относит к повару: он хорошо выдрессирован. - Какой чудесный пес! - сказал д'Артаньян. - Но оставим Гредине, - продолжал Портос. - Если хотите, я вам его подарю, он мне уже надоел; вернемтесь теперь к нашему делу. - Извольте, - сказал д'Артаньян. - Но, дорогой друг, чтобы вы не могли потом упрекнуть меня в вероломстве, я вас предупреждаю, что вам придется совершенно изменить образ жизни. - Как так? - Снова надеть боевое снаряжение, подпоясать шпагу, подвергаться опасностям, оставляя подчас в пути куски своей шкуры, - словом, зажить прежнею жизнью, понимаете? - Ах, черт возьми! - пробормотал Портос. - Да, я понимаю, что вы избаловались, милый друг; вы отрастили брюшко, рука утратила прежнюю гибкость, которую, бывало, вы не раз доказывали гвардейцам кардинала. - Ну, рука-то еще не плоха, клянусь вам, - сказал Портос, показывая свою ручищу, похожую на баранью лопатку. - Значит, мы будем воевать? - Ну, разумеется. - А с кем? - Вы следите за политикой, мой друг? - Я? И не думаю. - Тем лучше. Словом, вы за кого: за Мазарини или за принцев? - Я просто ни за кого. - Иными словами, вы за нас? Тем лучше, Портос, это выгоднее всего. Итак, мой милый, я вам скажу: я приехал от кардинала. Это слово оказало такое действие на Портоса, как будто был все еще 1640 год и речь шла о настоящем кардинале. - Ого! Что же угодно от меня его преосвященству? - Его преосвященство желает, чтоб вы поступили к нему на службу. - А кто сказал ему обо мне? - Рошфор. Помните? - Еще бы, черт возьми! Тот самый, что, бывало, так досаждал нам, по чьей милости нам пришлось столько гонять по проезжим дорогам! Тот, кого вы трижды угостили шпагой, и ему, можно сказать, не зря досталось! - Но знаете ли вы, что он стал нашим другом? - спросил д'Артаньян. |
