|
- Сделаем так, мой друг, - сказал ему посланец Мазарини. - Мне нужно четыре дня, чтобы доехать отсюда до Блуа; день провести там; три или четыре - на возвращение в Париж. Выезжайте отсюда через неделю со всем необходимым; остановитесь на Тиктонской улице, в гостинице "Козочка", и ждите моего возвращения. - Решено, - сказал Портос. - Я еду к Атосу без всякой надежды на успех. Но, хоть я и думаю, что он никуда не годится, все же нужно соблюдать приличия в отношении друзей. - Не поехать ли и мне с вами? - сказал Портос. - Это меня несколько развлечет. - Возможно, меня тоже. Но вы не успеете сделать нужные приготовления. - Правда. Поезжайте, желаю вам успеха. Мне не терпится приняться за дело. - Отлично! - сказал д'Артаньян. И они расстались на рубеже пьерфонских владений, до которого Портос пожелал проводить своего друга. - По крайней мере, - сказал д'Артаньян, скача по дороге на Вилле-Котре, - я буду не один. Этот молодчина Портос еще исполнен сил. Если Атос согласится, отлично. Мы тогда втроем посмеемся над Арамисом, этим повесой в рясе. Из Вилле-Котре он написал кардиналу: "Монсеньер, одного я уже могу предложить вашему преосвященству, а этот один стоит двадцати. Я еду в Блуа, так как граф де Ла Фер живет в замке Бражелон в окрестностях этого города". Затем он поскакал по дороге в Блуа, болтая с Планше, весьма развлекавшим его в продолжение долгого путешествия. XV ДВА АНГЕЛОЧКА Дорога предстояла долгая, но д'Артаньяна это ничуть не тревожило: он знал, что его лошади хорошо отдохнули у полных яслей владельца замка Брасье. Он спокойно пустился в четырехдневный или пятидневный путь, который ему предстояло проделать в сопровождении верного Планше. Как мы уже говорили, оба спутника, чтоб убить дорожную скуку, все время ехали рядом, переговариваясь друг с другом. Д'Артаньян мало-помалу перестал держать себя барином, а Планше понемногу сбросил личину лакея. Этот тонкий плут, превратившись в торговца, не раз с сожалением вспоминал былые пирушки в пути, а также беседы и блестящее общество дворян. И, сознавая за собой известные достоинства, считал, что унижает себя постоянным общением с грубыми людьми. Вскоре он снова стал поверенным того, кого продолжал еще называть своим барином. Д'Артаньян много лет уже не открывал никому своего сердца. |
