|
– Правильно делают, что не спрашивают, – парировал Вулф. Тут то я и дал себе слово непременно отодрать лейтенанта за уши, если только мне представится такая возможность! Как зловредного недоросля! Глава 5 После того, как представители закона уехали, я сказал своему шефу: – Послушать этого лейтенанта, вы не только потеряли Энди и вам самому ухаживать за тысячами орхидей, но, чего доброго, действительно получите повестку в полицейское управление для дачи показаний в качестве свидетеля… Конечно, – продолжал я разглагольствовать, – если будет гололед, пойдет дождь или снег, можно будет надеть цепи на колеса, и тогда у нас сохранится шанс добраться до места невредимыми… – Заткнись! – проворчал Вулф. – Я пытаюсь думать. Я присел на скамейку. Спустя минуту он простонал: – Не могу!.. Проклятое кресло!.. – Согласен. Единственное кресло, отвечающее вашим требованиям, находится в пятидесяти милях отсюда, Между прочим, чьими гостями мы сейчас являемся, если пригласивший нас человек посажен за решетку? Ответ на этот вопрос я получил не от Вулфа. Дверь в теплицу отворилась и появился Джозеф Г. Дитмайк в сопровождении своей дочери Сибил. К тому времени я уже как то освоился с его свернутым на сторону носом, глубоко посаженными зелеными глазами и острым подбородком. Он остановился посередине комнаты и холодно осведомился: – Вы кого нибудь ожидаете? Вулф приоткрыл глаза и мрачно буркнул: – Да. – Кого же? – Кого нибудь… Вас, например. Кого угодно. Честного человека. – Он эксцентричен, – объяснила Сибил, – эксцентричен во всем. – Потише, Сибил, – приказал ей отец, не сводя глаз с Вулфа. – Перед тем, как лейтенант Нунан уехал, он сказал мне, что оставит у входа полицейского, чтобы сюда не входили люди. Лейтенант справедливо считает, что сюда к нам попытаются проникнуть репортеры или просто любопытные и назойливые посторонние. Но он также сказал, что не будет никому препятствовать выехать отсюда. – Это разумно, лейтенанта надо слушаться, – со вздохом согласился Вулф. – Иными словами, вы предлагаете нам покинуть ваш дом. Что же, с вашей точки зрения это разумно. Он поднялся с кресла. Дитмайк нахмурился: – О разумности или неразумности говорить не будем. Это именно то, что вам следует сделать. Вы должны были оставаться в доме, пока в вас нуждались, теперь вы не нужны. Поскольку все эти трагические события пришли к концу, я должен попро… – Ни в коем случае! – Что «ни в коем случае»? – Эпизод не закончен. Что касается лейтенанта Нунана, он мне не указ. Вы – иное дело. Нунан, как всегда, показал свое полнейшее невежество, разрешив свободу действий обитателям этого дома, а ведь ОДИН ИЗ НИХ – УБИЙЦА! Ни одному из вас нельзя было разрешать сделать безнадзорно хотя бы один шаг. Что же касается… Сибил залилась смехом. Смех раздался настолько несвоевременно, что, казалось, она сама удивилась и замолчала, прикрыв рот рукой. – Ваша дочь в истерике. Почему? – спросил Вулф, хмуро глядя на Дитмайка. – Я вовсе не в истерике, Ниро, – ответила Сибил презрительно. – Любой мог бы засмеяться, услышав ваши слова. Они не просто мелодраматичны, они забавны… Услышав это фамильярное «Ниро», Вулф в ярости потянул носом воздух, но сдержался и спокойно ответил: – Вы забываете старую истину: «Хорошо смеется тот, кто смеется последним…» Впоследствии я всегда считал, что именно эта бестактность Сибил, назвавшей Вулфа по имени, побудила его решиться на смелый шаг. |
