Командор: Можете ли вы дать нам какие-то практические рекомендации? Способна наука помочь нам спасти людей?

    Сейчас будет пауза, подумал командор. Сейчас они посмотрят на капитана и переглянутся, как светила медицины у постели человека, о котором уже знают: иноперабилис. Потом глаза их опустеют, и консультанты будут смотреть уже не на капитана, а сквозь него, будто члены трибунала, подписавшие приговор, который обжалованию не подлежит. Они посмотрят, и мне станет больно и страшно за этого парня, и за его экипаж, и за всех людей (просто счастье, что на сей раз их немного), но больше всего именно за капитана, потому что ему будет хуже и труднее, чем остальным – в тринадцать раз хуже и труднее. А мы ничем не сможем помочь ему, ничего не сумеем принять с борта, ничего – передать, и даже долго прощаться с ним – не в нашей власти. Ага, сейчас старик заговорит опять…

    Функ: Собственно, практическая сторона вопроса представляется нам ясной. По уже упоминавшимся причинам всякий контакт с кораблем грозит катастрофическими последствиями. И единственным выходом может быть… может быть…

    Пауза.

    Физиолог: Позвольте, позвольте. Да отойдите же, дайте ему дышать! Расстегните… Одну минуту… (пауза). Сейчас он придет в себя. Нужен санитарный аграплан.

    Функ (едва слышно): Ничего не нужно, глупости. Я сейчас.

    Командор (выждав, пока Функ окончательно приходит в норму): У нас принято перед тем, как решать, окончательно убедиться в справедливости предпосылок. Пока, насколько я понял, все выводы делаются лишь на основании зеркальной инверсии. Капитан, у вас на борту остались ракеты-зонды? Тогда сделайте вот что: отойдите подальше от Космофиниша – вам укажут место – и выпустите одну ракету в… ну, во что-нибудь…

    Диспетчер: Разрешите… На орбите находится маяк, выброшенный «Лебедем». Если вы позволите…

    Командор: Выпустите ракету в маяк. Если предположения ошибочны, взрыва не произойдет. Тогда вы немедленно получите разрешение на финиш. Если же сильный взрыв все-таки будет, тогда… И постарайтесь сделать это в одиночку. Чем занят экипаж?

    Капитан: Все спят. После того, как финиш отложили, я приказал экипажу отдыхать.

    Командор: Хорошо. Пусть спят.

    Пауза.

    Командор: Теперь, когда капитан нас не слышит, хочу спросить: неужели же вся современная наука и техника, требующие и получающие колоссальные средства, не в силах спасти несколько человек?

    Физиолог (мрачно): И сегодня люди умирают порой во цвете лет рядом, на Земле или в самом близком космосе, а мы не в силах им помочь.

    Командор: И все же подумаем в последний раз: что мы можем сделать и что посоветовать им?

    Многие так и не подняли глаз, вспомнил командор, но кое-кто переглянулся в нелепой и наивной надежде, что один из них – сейчас, вдруг, по наитию – найдет верный способ поставить все на свои места, заменить антипротоны и антинейтроны в ядрах атомов, из которых состоял теперь «Кит» и все на нем, на безопасные протоны и нейтроны, обратить позитроны на орбитах в электроны – и корабль плавно сойдет с черты выжидания, а Земля начнет вырастать на его экранах… Но никого не осенила благодать, никто не нашел способа и не попросил слова.

    Функ (его бормотание с трудом можно расчленить на отдельные слова): Мы знаем, что такое антивещество, и знаем, в результате каких реакций возникают античастицы.