— К чему так утрировать? Мандарин меня обнадежил, а вы, значит, ему не верите?

— Даже и не знаю. Вы здесь с местной властью на короткой ноге. Он сказал, что все отлично? Вот и славно. Я вам всего-навсего пересказал сплетню, которую услышал от старины Лу за рюмкой, а Лу вечно чего-то боится. Впрочем, кто знает, чего ждать от этих китайцев? Плевать. Скоро ко мне приедет дочка!

Доктор Аиртон слегка отстранился, ожидая очередного хлопка по спине. Он никак не мог решить, в какой ипостаси ему больше нравится Дэламер: в веселой или грустной. На этот раз хлопка по спине не последовало, поскольку Дэламер неожиданно замер и вытянул руку, указывая куда-то вперед.

— Чтоб меня черти взяли! — расхохотался он. — Великая армия на марше! Майор Линь и его бравые гренадеры!

— Ради всего святого, только не надо им снова козырять, — доктор покраснел, вспомнив, как однажды пьяный Дэламер взял под козырек и маршировал рядом с колонной солдат, а майор Линь прилагал чудовищные усилия, чтобы не обращать на него внимания и сохранить достоинство. Потом доктору пришлось объясняться с мандарином, который был крайне удивлен поведением Дэламера, и выразил сомнение в том, что майор Линь когда-нибудь простит «торговцу мылом» смех и улюлюканье толпы, сопровождавшие процессию. Так или иначе, но в стараниях Линя превратить сброд вооруженных оборванцев в настоящих солдат воистину было что-то комичное.

Погонщики, сгоняя скот к обочине, кричали и осыпали друг друга проклятиями. Во главе колонны солдат на низенькой белой монгольской лошадке ехал майор Линь. Он был одет в безвкусную яркую форму, которую придумал сам, — в глаза бросались пышные эполеты и не менее пышный султан белых перьев, венчавший кивер. На сияющих черных сапогах серебром сверкали шпоры. Синие кители солдат были плотно застегнуты на яшмовые пуговицы. Впечатление портили гетры в традиционном китайском стиле и матерчатая обувь, равно как и небольшие зонтики, которые каждый солдат прикрепил к рюкзаку за спиной. Первая рота в двадцать солдат была вооружена современными карабинами, сделанными в Шанхае, а остальные — мушкетами и старыми ружьями времен опиумных войн. Доктор был удивлен. Несмотря на то, что солдаты явно родились и выросли в деревне, они маршировали увлеченно, а на их лицах был написан восторг. Капрал рявкал команды: «И! Эр! И! Эр! Раз! Два! Раз! Два!», а солдаты энергично, пусть и не очень слаженно, припечатывали ногами грязь. Майор Линь сидел в седле прямо, на его красивом лице застыла гримаса ярости. Мандарин рассказывал доктору, что во время недавней японо-китайской войны Линь попал в плен, где и проникся японскими методами военной подготовки, к которым, видимо, и решил прибегнуть после возвращения домой. Несмотря на комичный вид солдат, Линь был серьезен.

— Вы только на него поглядите, — произнес Дэламер. — Видите, Аиртон? Китаец и воинская служба — понятия несовместимые.

— Держите себя в руках, — прошипел доктор. Майор Линь как раз поравнялся с ними. Он повернул голову и смерил Аиртона и Дэламера холодным взглядом. Узкими глазами и широкими скулами майор чем-то напоминал ястреба. Ему было около тридцати пяти, но в чертах его лица сквозило что-то мальчишеское, пусть даже губы и кривились в кровожадной улыбке, которая только подчеркивала жестокость ее обладателя. Доктор приподнял шляпу. Линь отвернулся и подогнал лошадь шенкелями. Колонна протопала мимо.

— Злобная скотина, — покачал головой Дэламер. — Одна девочка у матушки Лю мне рассказывала, что этот Линь бьет тамошних. Прошу меня простить, — рассмеялся он. — Кажется, вы не любите, когда я завожу речь о «Дворце райских наслаждений».

— Не люблю, — согласился доктор.