И я замкнулась в себе. Допоздна бродила по заснеженным улицам или сидела на детской площадке, вспоминая под скрип качелей то, чего уже не вернуть. И в один из таких особенно тоскливых дней на площадке появилась тощая кошка. Она подошла к качелям и вдруг принялась тереться о мои теплые колготки. Я осторожно погладила пеструю облезлую шерсть, ощущая ладонью хрупкие косточки. Такая одинокая, совсем как я. И наверняка очень голодная. Я кинулась домой, проскользнула мимо сестры и шмыгнула на кухню. Там залезла в холодильник и стащила из пакета пару сосисок. Когда вернулась, кошка сидела под качелями и как будто ждала меня. С голодным мявком она набросилась на эти сосиски, едва я успела вытащить их из пленки.

С тех пор у меня появилась подружка. Я назвала ее просто Кошка. Она встречала меня на площадке после школы и нетерпеливо мурлыкала, пока я доставала из ранца трофеи: то кусок котлеты из столовой, то колбасу со своего бутерброда. Потом Кошка забиралась ко мне на колени и довольно урчала, а я грела в облезлой шерсти замерзшие пальцы. Единственное существо на всем свете, дарившее мне тепло и любовь.

Я так привыкла к Кошке, что решилась принести ее домой. Как ты, наверное, догадываешься, мама нас даже на порог не пустила. Мол, неси это блохастое животное откуда взяла, у Лики же аллергия! Ни слезы, ни уговоры не помогли, мама осталась непреклонной: никаких животных в доме не будет. Рыдая, я отнесла Кошку обратно во двор. А через пару дней она исчезла… Каждый день я ждала ее на площадке до темноты, пока мама или Лика, открыв окно, не начинали кричать на всю улицу: «Клара, домой!» Но Кошка так и не вернулась.

Я помню, сидела на скрипучих качелях и первый раз подумала: а ведь если Лика исчезнет, мама разрешит завести мне питомца. А еще будет любить одну лишь меня…

Клара поймала всклокоченную прядь волос и намотала ее вокруг пальца. Она снова смотрела прямо перед собой, ее немигающий взгляд, казалось, был обращен внутрь себя.

– Как бы я ни старалась угодить матери, ее забота, внимание, подарки чаще всего доставались именно Лике. Белокурая мамина копия, милая девочка с косичками. Мама постоянно баловала ее. Новые игрушки? Для Лики. Одежда, которую мама урвала где-то с рук? Тоже для Лики – Клара ведь еще маленькая, может доносить за старшей сестрой и поиграть в ее сломанные куклы.

Одной – обновки, другой – обноски. Одна буква, а как меняется смысл…

И ты знаешь, я даже не жаловалась – привыкла. Воспринимала как должное, хотя втайне мечтала, как вместе с мамой мы пойдем в магазин выбирать для меня новое платье – в розовых оборочках, с цветком-аппликацией на груди и большим бантом на поясе. Оно, конечно же, безумно дорогое, но мама все равно его купит. Только для меня…

Но это были лишь глупые мечты. Мама никого не замечала, кроме Лики, которую водрузила на пьедестал – красавицу, золотую медалистку, мамино солнце, – все остальные просто вращались вокруг нее. Лика, Лика, Лика… Всегда только она!

При этом сама Лика плевать хотела на сестру – какую-то мелочь, путающуюся под ногами. Помнишь, Марк, я рассказывала, как она потеряла меня на даче? Думаешь, она меня искала? Ничего подобного! Спокойно дождалась бабушку и объявила, что я отправилась гулять. Та чуть в больницу с инфарктом не угодила, но мама все равно оправдывала свою Ликушу, ведь она же не специально! А вот кому влетело, так это мне – за то, что не послушала сестру и ушла из дома без спроса.

А я и правда сотни раз хотела уйти и никогда больше не возвращаться! Особенно когда стала подростком – прыщавой тощей дылдой, которая рядом с Ликой выглядела гадким уродцем.