– Я сам отвечу, профессор Угадай. Он живой – через вас, благодаря вам. А теперь все‑таки скажите, почему вы прячетесь от своего партнера под землей.

– Потому что у меня бардак в мыслях! – внезапно заорал Секвойя. Троица альбиносов‑криошей бросилась врассыпную. – Со мной произошло столько всего, что мне надо как‑то рассортировать свои мысли! И у меня масса проблем с гермафродитами. Например, они безумно пугливые – не знаю почему. И существует еще тысяча «не знаю почему». Ради всего святого, оставьте меня в покое. Дайте мне спокойно подумать!

– Я вас понимаю и ничего против не имею. Но в обмен и вы должны оставить нас в покое.

– Я уже говорил Гиню. К убийствам я не имею ни малейшего отношения,

– Тогда перестаньте давать жизнь убийцам!

– Каким образом?

– Улетите с Земли. Вне Земли вы недостижимы для Экстро.

– Ни за что. Я готов прятаться, но не спасаться бегством.

– О! Так вы у нас своевольны и упрямы, – сказал Гилель. – Это все от того, что вы недавно стали бессмертным. Кружится голова от новизны и сознания своей силы. Гинь был точно такой же после взрыва Кракатау – ходил гоголем, был обидчив, как не знаю кто. Это пройдет. Должно пройти. И когда это пройдет, вспомните мой совет – обратитесь к Команде. Гинь, готов?

Он повернулся и пошел прочь. Я последовал за ним. Секвойя проводил нас взглядом – вид у него был взъерошенный, злой, во взгляде упрямство. Криоши побежали за нами, воющими звуками прося спеть им еще рэгтаймов, но у конца зала они вдруг замерли как вкопанные.

– Вот тебе и вопрос, который ты не потрудился себе задать. Гинь, – сказал Гилель. – Энергетическое поле не выпускает их из зала. Они как тот поганый индуктор.

– Я сам как то поганое хрен что.

– Такое самоуничижение ни к чему. Разве ты не знаешь, что члены Команды завидуют тебе?

– Чему именно завидуют?

– Тому, что многие из нас, увы, утратили. Страстности. Когда теряешь страстность, ты только наполовину человек. А где Длинное Копье?

Я зашипел, и индеец вынырнул откуда‑то.

– Пусть он останется здесь и несет дозор. Пусть наблюдает за всем, чтобы потом доложить.

Я сделал ряд знаков: «Оставайся. Наблюдай. Доложи».

Он знаками спросил: «Доложить куда?»

«Большое каноэ».

Копье кивнул и снова исчез. Мы сели в машину Гилеля, развернулись и поехали прочь.

– Две вещи, – сказал я. – Нет, даже три. Первое: я должен поговорить с Натомой и расставить точки над «i». Второе: хочу собрать совещание членов Команды. Ты знаешь, по каким городам и весям они раскиданы. Собери их в одно место.

– А третье?

– Нельзя его убивать. Этого гениального сукиного сына надо во что бы то ни стало спасти.

Гилель улыбнулся.

– В таком случае большая разборка с Натомой отменяется.

И он принялся напевать веселую еврейскую мелодию.

13

– Я связался со всеми, кого смог найти за столь короткий срок, – сказал Гилель. – Мы встречаемся в Рейкьявике. В Исландии за нами никто не сможет следить.

– Как по‑твоему, электронная сеть висела у тебя на хвосте, пока ты занимался этим делом?

– Вероятность очень мала. Я платил только наличными. Нигде не использовал электронное удостоверение личности. Кстати, я тратил твои деньги.

– Мои?

– То есть Капо Рипа. Эти деньги передала мне миссис Курзон.

– Сколько?

– Полтора миллиона. Все расходы записаны – предъявлю тебе отчет.