|
Дама выпрямилась и протянула вперед свою костлявую правую руку с отделенным указательным пальцем. — Он призвал своего лакея и сказал ему: „Сними ты сейчас с этого человека сюртук и возьми себе. Я тебе дарю этот сюртук!“ — И лакей снял? — спросил Бамбаев, всплеснув руками. — Снял и взял. И это сделал князь Барнаулов, известный богач, вельможа, облеченный особенною властью, представитель правительства! Что ж после этого еще ожидать ? Все тщедушное тело г—жи Суханчиковой тряслось от негодования, по лицу пробегали судороги, чахлая грудь порывисто колыхалась под плоским корсетом; о глазах уже и говорить нечего: они так и прыгали. Впрочем, они всегда прыгали, о чем бы она ни говорила. — Вопиющее, вопиющее дело! — воскликнул Бамбаев.— Казни нет достойной! — Ммм... Эмм... Сверху донизу все гнило,— заметил Губарев, не возвышая, впрочем, голоса.— Тут не казнь... тут нужна... другая мера. — Да полно, правда ли это? — промолвил Литвинов. — Правда ли? — подхватила Суханчикова.— Да в этом и думать нельзя сомневаться, д—у—у—у—у—мать нельзя...— Она с такою силою произнесла это слово, что даже скорчилась.— Мне это сказывал один вернейший человек. Да вы его, Степан Николаевич, знаете — Елистратов Капитон. Он сам это слышал от очевидцев, от свидетелей этой безобразной сцены. — Какой Елистратов? — спросил Губарев.— Тот, что был в Казани? — Тот самый. Я знаю, Степан Николаич, про него распустили слух, будто он там с каких-то подрядчиков или винокуров деньги брал. Да ведь кто это говорит? Пеликанов ! А возможно ли Пеликанову верить, когда всем известно, что он просто — шпион! — Нет, позвольте, Матрена Семеновна,— вступился Бамбаев,— я с Пеликановым приятель; какой же он шпион? — Да, да, именно шпион! — Да постойте, помилуйте... — Шпион, шпион! — кричала Суханчикова. — Да нет же, нет, постойте; я вам что скажу,— кричал в свою очередь Бамбаев. — Шпион, шпион! — твердила Суханчикова. — Нет, нет! Вот Тентелеев, это другое дело! — заревел Бамбаев уже во все горло. |
