Но сегодня не он выбирал, где им встретиться. И он признал это.

    -  Здравствуй, Квинт. - Кайл легким, привычным жестом поднял руку в лесном приветствии.

    -  Здравствуй, Кайл.

    Старик снял с груди и осторожно устроил поодаль от себя - так, чтобы дождь не потушил, - маленькую лампадку-курильницу, из тех, которые люди Джея носят на груди, отправляясь в путь. Откинул крышку - тонкий дымок потянулся к странному узору на потолке павильона.

    Они оба обмыли в нем ладони.

    -  Ты оставил мне знак. - Старик протянул Кайлу зеленоватый камень-амулет и, морщась, стал искать место посуше на каменных ступеньках. И нашел.

    Квинт всегда мог обнаружить сухой клочок тверди в проливной дождь и светлую полянку в самую темную ночь. Кайл взял амулет и заботливо спрятал во внутреннем кармане куртки.

    -  Спасибо, что пришел.

    Минуту-другую он искал, где устроиться самому. Рядом с Квинтом было сухо, но здесь их не смог бы видеть от дверей Павел. Старик всегда умел пристроиться так, чтобы не было лишнего глаза. Много всякого он умел.

    -  Я знаю, что у тебя беда. - Квинт смотрел в пространство, с демонстративной деликатностью колдуна не замечая проблем собеседника.

    -  У НАС беда, - уточнил Васецки, наконец устроившись на перилах. - И я думаю, что она связана... с тем, о чем я тебя спрашивал.

    -  Ты все время спрашиваешь меня, Кайл. Неужели я хоть когда-нибудь отвечал тебе? Люди Джея никогда не знают ответов на чужие вопросы. И не хотят знать чужих тайн. Они только помогают людям Земли решить их самим. В Мире нет тайн. И нет решений. Тайну ты рождаешь в себе сам. И вместе с тайной рождаешь и ее решение. Только не знаешь, где оно в тебе. Может быть, я помогу тебе найти его. Но мне оно не нужно. В тебе оно рождено, в тебе пусть и остается.

    Кайл вдруг подумал, с каким удовольствием аспирант Васецки послал бы всю эту лесную премудрость Квинта к собачьим чертям и попросил бы собеседника говорить по-человечески. Но сейчас он не был аспирантом. Он был учеником представителя людей Джея, которого среди людей Земли звали Кайлом, а здесь и сейчас - еще дюжиной других имен.

    -  Ты посоветуешь мне и сейчас «слушать свою душу», Квинт? - горько улыбнулся он, следя за почти невидимой в сумраке струйкой дыма.

    -  Ты еще не разучился этому, Кайл. - Старик смотрел на стену леса вдалеке за занавесом сеющегося дождя и чего-то ждал.

    -  Может быть, и не разучился, Квинт. Но...

    Кайл постарался вот так же отрешиться от суеты. От тревоги, которая по-прежнему стояла за спиной и норовила снова заключить его в свои зыбкие объятия. Он осторожно свел перед собой кончики пальцев:

    -  Но обстоятельства... Обстоятельства, Квинт, не дают мне этого. Не дают времени и не дают... услышать себя самого. Мы должны что-то решать. Очень быстро что-то просчитать и принять решения. Куда-то идти и в кого-то стрелять. Или быть готовыми идти и стрелять. Ловить. Убегать и скрываться. - Он осекся, потряс головой: - И все-таки, Квинт...

    -  Твоя подруга, Кайл... - Старик продолжал смотреть в стену леса. - Вы бережете вашу подругу от беды. А она? Она хочет, чтобы ее берегли? Это очень важно знать. Потому что, когда человек бережется от беды, он и беду бережет от себя. Может быть, это и мудро, когда беда сильнее человека. Но это ли нужно делать, когда человек сильнее беды?

    -  Я не знаю. Мы не знаем ничего о том, что пришло к Марике.