И сжалься, сжалься, сжалься надо мной!..

         . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

         . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

         Когда мы женщину обманем, тайный страх

         Живет для нас в младых ее очах;

         Как в зеркале, вину во взоре том

         Мы, различив, укор себе прочтем.

         Вот отчего, оставя отчий дом,

         Я поспешил, бессмысленный, бежать,

         Чтоб где-нибудь рассеянье сыскать!

         Но с Лорой я проститься захотел.

         Я объявил, что мне в чужой предел

         Отправиться на много должно лет,

         Чтоб осмотреть великий божий свет.

         «Зачем тебе! – воскликнула она, —

         Что даст тебе чужая сторона,

         Когда ты здесь не хочешь быть счастлив?..

         Подумай, Джюлио!» тут, взор склонив,

         Она меня рукою обняла, —

         «Ах, я почти уверена была,

         Что не откажешь в просьбе мне одной:

         Не покидай меня, возьми с собой,

         Не преступи вторично свой обет...

         Теперь... ты должен знать!..» «Нет,

         Лора, нет! —

         Воскликнул я, – оставь меня, забудь;

         Привязанность былую не вдохнуть

         В холодную к тебе отныне грудь;

         Как странники на небе, облака,

         Свободно сердце и любовь легка».

         И, побледнев как будто бы сквозь сна,

         В ответ сказала тихо мне она:

         «Итак, прости навек, любезный мой;

         Жестокий друг, обманщик дорогой;

         Когда бы знал, что оставляешь ты...

         Однако, прочь, безумные мечты,

         Надежда! сердце это не смущай...

         Ты более не мой... прощай!.. прощай!..

         Желаю, чтоб тебя в чужой стране

         Не мучила бы память обо мне...»

         То был глубокий вещий скорби глас.

         Так мы расстались. Кто жалчей из нас,

         Пускай в своем уме рассудит тот,

         Кто некогда сии листы прочтет.