Желаю, чтоб тебя в чужой стране

         Не мучила бы память обо мне...»

         То был глубокий вещий скорби глас.

         Так мы расстались. Кто жалчей из нас,

         Пускай в своем уме рассудит тот,

         Кто некогда сии листы прочтет.

         Зачем цену утраты на земле

         Мы познаем, когда уж в вечной мгле

         Сокровище потонет, и никак

         Нельзя разгнать его покрывший мрак?

         Любовь младых, прелестных женских глаз

         По редкости, сокровище для нас

         (Так мало дев, умеющих любить);

         Мы день и ночь должны его хранить;

         И, горе! если скроется оно:

         Навек блаженства сердце лишено.

         Мы только раз один в кругу земном

         Горим взаимной нежности огнем.

         Пять целых лет провел в Париже я.

         Шалил, именье с временем губя;

         Первоначальной страсти жар святой

         Я называл младенческой мечтой.

         Дорога славы, заманив мой взор,

         Наскучила мне. Совести укор

         Убить любовью новой захотев,

         Я стал искать беседы юных дев;

         Когда же охладел к ним наконец,

         Представила мне дружба свой венец;

         Повеселив меня немного дней,

         Распался он на голове моей...

         Я стал бродить печален и один;

         Меня уверили, что это сплин;

         Когда же надоели доктора,

         Я хладнокровно их согнал с двора.

         Душа моя была пуста, жестка.

         Я походил тогда на бедняка:

         Надеясь клад найти, глубокий ров

         Он ископал среди своих садов,

         Испортить не страшась гряды цветов,

         Рыл, рыл – вдруг что-то застучало – он

         Вздрогнул... предмет трудов его найден —

         Приблизился... торопится... глядит:

         Что ж? – перед ним гнилой скелет лежит!

         «Заботы вьются в сумраке ночей

         Вкруг ложа мягкого, златых кистей;

         У изголовья совесть-скорпион

         От вежд засохших гонит сладкий сон;

         Как ветр преследует по небу вдаль

         Оторванные тучки, так печаль,

         В одну и ту же с нами сев ладью,

         Не отстает ни в куще, ни в бою»;

         Так римский говорит поэт-мудрец.