Ах! это испытал я наконец,

         Отправившись, не зная сам куда,

         И с Сеною простившись навсегда!..

         Ни диких гор Швейцарии снега,

         Ни Рейна вдохновенные брега,

         Ничем мне ум наполнить не могли,

         И сердцу ничего не принесли.

         . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

         . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

         Венеция! о, как прекрасна ты,

         Когда, как звезды спавши с высоты,

         Огни по влажным улицам твоим

         Скользят; и с блеском синим, золотым,

         То затрепещут и погаснут вдруг,

         То вновь зажгутся; там далекий звук,

         Как благодарность в злой душе, порой

         Раздастся и умрет во тьме ночной:

         То песнь красавицы, с ней друг ея;

         Они поют, и мчится их ладья.

         Народ, теснясь на берегу, кипит.

         Оттуда любопытный взор следит

         Какой-нибудь красивый павильон,

         Который бегло в в?лнах отражен.

         Разнообразный плеск и весел шум

         Приводят много чувств и много дум;

         И много чудных случаев рождал

         Ничем ненарушимый карнавал.

         Я прихожу в гремящий маскерад,

         Нарядов блеск там ослепляет взгляд;

         Здесь не узнает муж жены своей.

         Какой-нибудь лукавый чичисбей,

         Под маской, близ него проходит с ней;

         И муж готов божиться, что жена

         Лежит в дому отчаянно больна...

         Но если всё проник ревнивый взор —

         Тотчас кинжал решит недолгий спор;

         Хотя ненужно пролитая кровь

         Уж не воротит женскую любовь!..

         Так мысля, в зале тихо я блуждал

         И разных лиц движенья наблюдал;

         Но, как пустые грезы снов пустых,

         Чтоб рассказать, я не запомню их.

         И вижу маску: мне грозит она.

         Огонь паров застольного вина

         Смутил мой ум, волнуя кровь мою.