Изменить размер шрифта - +

Она сказала то, что не решалась говорить сама себе. Поделилась этим и тут же отвернулась, покраснев.

— Поделись со мной.

Кристиан встал из-за стола, подошел к плите и включил чайник. Его рослая широкоплечая, несмотря на природную элегантную стройность, фигура вселяла в Жаклин уверенность в завтрашнем дне. Так было всегда. Хотелось подойти и прижаться лицом к ложбинке меж лопатками, почувствовать его силу. Знать, что он ее защитит. Только вот Кристиан Бальмон сейчас не стремился защищать даже себя. И он уж точно не смог уберечь маму.

Кажется, все слезы были выплаканы, но нет. Очередная жемчужинка повисла на реснице, и Жаклин, отвернувшись, чтобы отец не заметил, злым движением смахнула ее.

— Мы застряли тут, как мыши в клетке, — прикладывая огромное усилие, чтобы голос не дрожал, сказала Жаклин. — Я виновата перед тобой.

— Ты? — Бальмон обернулся через плечо. В его светлых глазах застыло искреннее изумление. — Не виновата. Это я виноват, что ты вынуждена сидеть здесь.

Он не произнес того, что могло разрушить очаровательную иллюзию эталонных отношений «отец — дочь». На самом деле их отношения никогда не были эталонны. Они тянулись друг к другу, им было комфортно друг с другом. Жаклин боготворила отца, а он не портил ей жизнь и не посягал на ее свободу. Но и духовной близости особой она не испытывала.

Впрочем, подобного она не испытывала почти ни с кем. Если только с Готье. С ним у нее всегда были особенные отношения. Вопреки всему. Новости о его смерти ее добили. Рухнули планы, которые она строила, рухнул мир, в который она верила. Жаклин не понимала, куда идти дальше, и поэтому просто замерла.

— Мама бы сказала, что подобную заминку нужно использовать себе во благо. Вот я и думаю, как использовать. Перечитала все, до чего дотянулась. Если я попрошу Фабиана привезти еще книг, ты не будешь ругаться?

Кристиан хохотнул.

— Опять криминалистика, судмедэкспертиза и профайлинг?

— Нет. — Жаклин предательски покраснела и разозлилась сама на себя. — Сегодня по радио сказали, что вышла новая книга Инквизитора. Мне интересен его взгляд на происходящее.

Кристиан заварил чай, обновил в розетке печенье и сел перед дочерью, глядя на нее внимательно и… Ей показалось или это чувство можно приравнять к обреченности? Раньше он на нее так не смотрел.

— В чем дело? — От напряжения ее голос сорвался и стал на пол-октавы выше, а Кристиан все так же смотрел ей в глаза.

— Ты всерьез решила заняться изучением серийных убийц?

Первым желанием было опустить глаза и сделать вид, что этого разговора не было. Но Жаклин не могла так низко пасть в его глазах. Поэтому распрямила худенькие плечики, тряхнула густой копной платиновых волос и позволила себе едкую улыбку.

— Да, — просто сказала она и набрала воздуха в грудь, чтобы начать пространный монолог о том, что серийный убийца добрался до ее матери, а это значит, что она может кого-то защитить — и всенепременно должна… но не успела.

В дверь позвонили условным сигналом.

Кристиан встал — и через пять минут вернулся с конвертом.

— Это тебе.

Крафтовый конверт, который никогда не бывал на почте. Дыхание перехватило. Девушка приняла его из рук отца и положила перед собой на столешницу. Кристиан будто в замедленной съемке опустился напротив. Провел рукой по волосам.

На конверте большими буквами почерком Готье было выведено ее имя. Девушка бросила озадаченный взгляд на отца.

— Открой, — предложил он.

Она поддела сургуч на обратной стороне и вскрыла конверт. Оттуда выпало письмо на трех страницах. Готье писал ровно, как делал это всегда.

Быстрый переход