– Охота, как назло, стада из рук вон плоха. «Веришь. – говорит он мне, – Шуренок, зайца днями не видали, не говоря уже об олене или сохагом. Как будто кто отводил дичь от этих мест». И вдруг прибегает на стоянку этот, что в бекеше, и кричит; «Сохатого убил! Вот тут неподалеку!». Ну, двое, кто покрепче, пошли с ним. И не вернулись. Опять приходит офицер, говорит, помочь нести нужно, люди, мол. ослабли, И опять никто не возвращается.

И вот те, что на стоянке осталась, расслышали выстрелы, будто пистолетные. Прошли сторонкой и видят: лежит на снегу сохатый, рядом все четверо, а начальник в бекеше пистолет осматривает, видно, заело в нем что‑то, когда тех, вторых кончил. Ну, эти трое потихоньку – назад, да в разные стороны. Тут уж не яо самородков. Думали, что и тот, в бекеше, погиб, в он, вот он, к Коробейникову пристал.

– Александр Денисович, – не выдержал Юрий Васильевич. – Вы же сами встречались в тайге с летающим человеком! Вы рассказывали.

– Запомнил, – удовлетворенно сказал Сломоухов. – Да, было депо…

– Расскажите, расскажите, Александр Денисович, – раздалось со всех сторон, но Сломоухов отрицательно покачал головой.

– Нет ничего интересного, милые девицы. А вот когда я доставлю этого летягу в город, тогда другое дело, тогда Сломоухов к вашим услугам. Все секреты – долой, но пока молчок. Я человек дела, прежде всего дела. Вот только подобрать смельчаков и – в тайгу.

– Простите, – сказал Пасхин, – а ваши академические обязанности позволят вам отлучиться среди года?

– Игра стоит свеч, Памфил Орестович. Вот боюсь, с деньгами будет трудновато… Нужно будет нам‑то уговорить начальство, злмнтересоватъ. Если бы только иметь хоть малейшее свидетельство какого‑нибудь биолога или путешественника, тогда – другое дело.

– А вы искали? – спросил Памфил Орестович и встал из‑за стола.

– Папа, ты в кладовку? – строго спросила Гамма. – Но помни, не больше одной книги!

– Искали! – воскликнул Сломоухов. – Да разве можно искать то, чего заведомо нет и быть не может.

– Мне кажется, вы слишком регламентируете вашего отца…начал было Юрий Васильевич.

– Наши действия не обсуждаются в этих стенах! – отрезала Кюсю.

– Простите, но ведь Памфил Орестович пока наш милый папочка, наш! И мы никому не позволим обсуждать наши воспитательные мероприятия, – заявила Гамма.

– Забываетесь, Юрий Васильевич, – строго сказала Муза.Ой, встряхну пузырек, ой, встряхну!

– Нет, Юрий Васильевич, вы уж не сердите дам, – сказал Сломоухов. – Это небезопасно, смею вас уверить. Вот вы лучше скажите мне, мог бы я надеяться затащить вас в тайгу? Вы представляете, конечно, какое обилие приключений нас ожидает там?

– А меня как‑то не привлекает ваша цель, Александр Денисович, – сказал Юрий Васильевич. – Поймать удивительного зверя, это интересно, но зверь, судя по всему, – человек.

– Ну, и что же? – ответил Сломоухов. – Ну и что же? А если удачный отлов этого существа – праздник для науки, если это удар по всем нашим представлениям? Черт возьми, поставить эволюционное учение с головы на ноги!.. Но я вижу, что не убедил вас. А вот Афанасий Петрович, вероятно, другого мнения, – вкрадчиво сказал Сломоухов, и Юрий Васильевич понял, что разговор с ним был затеян не столько ради него самого, сколько ради Афанасия Петровича. – Вы местный житель, богатырь, как вы можете сидеть в городе…

Сломоухов не договорил, в столовую вошел Памфил Орестович с маленькой зеленой книжкой в руке.