— Да ладно, — улыбаюсь я. — Было бы о чем говорить. Пойду я, Федор Игнатьевич.

Я выхожу на крыльцо, в промозглую темень, и нос к носу сталкиваюсь со своим младшим братом. Сережка стоит на крыльце сельсовета и, похоже, дожидается меня.

— Ты почему не уехал домой? — строго спрашиваю я.

— Над задачками засиделся. Опоздал на автобус.

Я по глазам вижу, что брат хитрит.

— Дома заниматься неудобно? — спрашиваю я.

— Ну, да, — вздыхает Сережка. — То батя ворчит, то к Ольке подружки приходят.

— Тогда позвони домой, предупреди, что заночуешь у меня, чтобы родители не волновались.

— Да они поймут, — возражает Сережка.

Но в этом я непреклонен.

— Звони, я тебя здесь подожду.

Я жду брата на крыльце. Дождь тихо шуршит в траве, в зарослях сникших и пожелтевших люпинов.

Потом мы с Сережкой, не торопясь, идем к дому.

— Надеешься на олимпиаде первое место взять? — с интересом спрашиваю я.

— Нет, — серьезно отвечает Сережка. — Первое место возьмет Таня. А я — второе.

Его голос звучит уверенно, но без бахвальства.

— Ты молодец, — говорю я. — Даже если никакого места не займешь. Не в этом дело. Ты решил попасть на олимпиаду, и попал.

— Ты серьезно? — недоверчиво спрашивает брат.

— Абсолютно, — киваю я.

Сережка радостно улыбается. Мое одобрение важно для него.

— Сейчас поужинаем, и кухня в твоем распоряжении, — говорю я. — Занимайся, сколько нужно, только до утра не засиживайся.

— Да я пару раз повторю задачки, и все, — кивает брат.

Мы подходим к дому. На крыльце неподвижно сидит Бандит и смотрит на нас.

— Ты кота завел? — удивляется Сережка.

Я смеюсь.

— Он сам завелся. Пришел, неизвестно откуда.

Тут я вспоминаю, что так и не спросил Федора Игнатьевича, чей это кот. Хотел спросить, а потом забыл.

Но это не горит. Спрошу при следующей встрече.

Я поднимаюсь на крыльцо и вижу, что перед котом лежит убитая мышь. Мышь лежит не кое-как, а на боку, ее хвост аккуратно вытянут.

Как будто это экспонат на выставке охотничьих трофеев.

— Так вот куда ты ходил, — усмехаюсь я. — На охоту? А добычу мне принес, похвастаться?

Кот внимательно смотрит на меня. Есть в кошачьем взгляде что-то гипнотическое. Недаром, у многих народов именно кошки считались священными животными.

Я открываю дверь и киваю коту:

— Заходи. Заслужил блюдце молока и мягкую постель.

Но Бандиту не нужны мои подачки. Он одним прыжком соскакивает в траву, оставив мышь на крыльце, и идет к собачьему вольеру. Привычно протискивается в широкую щель под дверью и залезает в будку к Бойкому.

— Куда это он? — удивляется Сережка. — Он что, в вольере с собаками у тебя живет?

— Ага, — смеюсь я.

— А мышь он зачем оставил?

— А это плата. Плата за колбасу.

Глава 26

С первыми заморозками Бандит все же перебирается в дом. Днем он прикидывается добропорядочным домашним котом — лакает молоко из блюдца, спит на теплой лежанке, свернувшись рыжим клубком. И даже урчит, не открывая глаз, когда я протягиваю руку, чтобы его погладить.

Но стоит только в окне сгуститься сумеркам, кот уже сидит у двери и требовательно смотрит на меня. Если я не тороплюсь выпустить его на волю, кот начинает мяукать низким звучным голосом.

Тогда я приоткрываю дверь, и Бандит уходит на охоту.

Выходя утром из дома, я всегда нахожу на крыльце свежую добычу Бандита.