– Вы мне можете объяснить, что тут происходит? – нарушил молчание Брашко. – Я ничего не понимаю. И, кажется, имею право требовать объяснений!

– Ты требуешь отчета у инквизитора? – пришлось ущипнуть себя, чтобы понять, что мне это не приснилось.

Студент слегка побледнел, когда до него дошел смысл его просьбы, но отважно кивнул.

– Что ж, мой юный ученик, – я вспомнил добрые улыбки пра Михаря и попытался выдавить одну из них. Получилось похоже – парень побледнел и поспешил отодвинуться так живенько, что пришлось обхватить его за плечи, силой удерживая на месте. – Слушай!

Глава 19

– Вот оно как, – вздохнул студент, когда я выдохся. – Не думал я, что все настолько серьезно!

А уж я-то как не думал! Вернее, думал и даже слегка вспотел от напряженной умственной работы. Надо ведь было не просто поделиться секретной информацией, но и на ходу фильтровать ее, что-то умалчивая, а что-то намеренно искажая. Брашко Любечанин, конечно, парень умный, однако, меньше знаешь – дольше проживешь.

– Но мне кажется, вы чего-то не договариваете…

Действительно, умный!

– Меньше знаешь – крепче спишь, – наставительно молвил я.

– Ага, в теплой уютной могилке, – парировал он.

– Как будущий некромант, ты должен понимать, что вечный покой – это сказка. И могилки не всегда бывают теплыми и уютными, – кивком головы назад указал на оставшуюся за спиной чарусу. – В некоторых сыро, холодно, противно и всякая перепончатолапая нежить хватает за интимные места. А ты лежишь, как бревно, все чувствуешь, все понимаешь и ничего сделать не можешь.

– Знаю-знаю, – хмуро отозвался студент, – нас уже вводили в транс, чтобы поняли, что грозит.

– И как?

– Страшно. А мне еще Лаванда в пару попалась. Лежит она передо мной, неподвижная, только взгляд в потолок уперся. И по этим ее глазам вижу, что она ждет… ну, не знаю… ничего хорошего не ждет. Аж в комок вся сжалась. Сознание-то нам оставляли… И наставник отвернулся…

– Мэтр Гуглош любит такие шуточки откалывать, – кивнул я.

– Вы его знаете?

– Я у него учился! Как и у всех, кто еще преподает в Колледже. Там ничегошеньки за четыре года не изменилось…

Вот только своего бывшего студента большинство преподавателей не признали. Действительно забыли, потому что «вас много, а я один!» – или предпочли нарочно не вспоминать человека, явившегося к ним в рясе инквизитора?

– Ну, – к Брашко понемногу вернулась его обычная болтливость, – я для вида ее потрогал… Ну, за всякое… не подумайте плохого, просто быть с девчонкой и не полапать ее… И потом – от меня же ждали, что я чего-то буду делать, а не просто столбом стоять! Пришлось…э-э…действовать. А потом я наклонился и шепнул ей – мол, не бойся, ты мне нравишься… и все такое… У нее глаза как были стеклянные, так и остались. Я думал, что она меня либо не услышала, либо с перепугу не поняла, что я сказал, а когда меня самого в транс ввели, слышу шепот: «Ты мне тоже!» Вот после этого мы и стали встречаться… А у вас так было?

– Что? С девушкой? У нас на курсе – не в нашем потоке, на параллельном – троих отчислили после этого занятия. Извращенцы оказались, а один так вообще насильником. И еще кое-кто сам ушел. Не выдержал испытания.