|
Между прочим Вольтер писал: "Я немного тревожусь о моей императрице Екатерине, как бы принц Иван не свергнул нашу благодетельницу". Это прозренье мудреца окончательно лишило Екатерину душевного спокойствия. Что же делать ей, что предпринять для предотвращения катастрофы? Рассчитывать на естественную скоропостижную смерть принца Екатерина не могла. Он здоров, ему двадцать четыре года, и разум его не помрачнен. Ведь вскоре после своего воцарения Екатерина имела с принцем тайное свидание, и если бы она заметила, что Иоанн безумен, она тотчас же опубликовала бы об этом радостном для нее явлении манифест: умалишенный претендент не может быть обладателем престола. Но манифеста не последовало. Значит, к ограждению своих прав Екатерине оставался один выход: насильственное умерщвление принца Иоанна. "Како бог похощет, тако и совершится", - тщетно стараясь преодолеть великие соблазны и душевные терзания, лицемерила Екатерина сама с собой. И вот "промысел божий" начинает постепенно плести подлые и миру невидимые сети. Сети стали плестись сыздавна. Два приставленных к Иванушке офицера - Власьев и Чекин, в дополнение указа Петра III: "арестанта живого в руки не отдавать", получили новую секретную инструкцию за подписью Никиты Панина: "Ежели случится, чтоб кто пришел с командою или один, без именного, за собственноручным Ее Императорского Величества подписанием, повеления или письменного от меня приказа и захотел арестанта у вас взять, то оного никому не отдавать. Буде же так оная сильна будет рука, что спастись не можно, то арестанта умертвить, а живого в руки не отдавать" и т. д. Оба названных тюремщика, Власьев и Чекин, восемь лет проведшие в крепости вместе с принцем Иоанном, и сами в конце концов уподобились заключенным: они лишены были права выходить за пределы крепости, переписываться с родными, видеться со знакомыми. И вот возопили они к Панину: "Помилосердствуйте". Панин с учтивостью ответил им весьма знаменательным во всей этой темной истории письмом <Письмо приводится с пропусками. - В. Ш.>. "Благородные господа капитан Власьев и поручик Чекин. Я не сумневался, что вы, находяся в вашем месте, претерпеваете долговременную трудность... Извольте взять еще некоторое терпение... а при том уверяю вас, ч т о в а ш а к о м и с с и я д л я в а с с к о р о о к о н ч и т с я и вы без воздаяния не останетеся. Ваш всегда доброжелательный слуга Н. Панин. Августа 10 дня 1763 года". Но прошло четыре месяца, обещанного окончания их "комиссии" все еще не наступало, и несчастные офицеры-тюремщики вновь взмолились к Панину: "Больше сил нету, выпустите нас из Шлиссельбурга". В конце 1763 года Панин просит их новым письмом еще немного потерпеть: "о н о е в а ш е р а з р е ш е н и е н е д а л е, к а к д о п е р ь в ы х л е т н и х м е с я ц е в п р о д л и т ь с я м о ж е т". И в задаток благ будущих шлет каждому из них по тысяче рублей. Весной 1764 года разные бредни об Иване Антоновиче, не прекращавшиеся и раньше, стали особенно обильны, тревожны и настойчивы. В Петербурге поговаривали о какой-то предстоящей катастрофе. Откуда исходили эти слухи, неизвестно. Казалось бы - осторожность диктовала правительству принять против праздной болтовни те или иные меры. Но правительство оставалось к опасным слухам равнодушным. Их почему-то не особенно боялась и Екатерина. После пасхи начали появляться в Петербурге подметные письма, прокламации, пророчащие скорую катастрофу или зовущие к возмущению. В одном письме говорили: "Как скоро волею божьею Иоанн престол получит, Миних, Остерман и Бирон в отставку. |
