|
Солдаты колебались. Но они любили Мировича и верили ему. 3 Екатерина с Григорием Орловым, генералом Петром Паниным и свитой медленно подвигалась в направлении к Риге. Песчаная дорога и нестерпимая жара делали путь неподатливым и трудным. Жарко было и в столице. Обер-гофмейстер Никита Панин с десятилетним наследником Павлом проводили лето в Царском Селе. Послеобеденный отдых кончился. Никита Панин с учителем наследника, молодым офицером С. А. Порошиным <Бывший флигель-адъютант Петра III. - В. Ш.> , и сам наследник с китайской, слоновой кости, тросточкой в руке выходят на прогулку. Сзади за ними - два лакея в галунах и огромный казак в лохматой шапке. Из правого крыла Екатерининского дворца они спустились в собственный садик ее величества. Раздалась команда: "Смирно! На-караул!" Бравые гренадеры стукнули ружейными прикладами в плиты панели, выпятили груди, выкатили на Павла Петровича глаза, замерли. "Вольно!" - пискливым детским голоском выкрикнул наследник и, помахивая тросточкой, чрез ножку поскакал вперед. - Ваше высочество! - остановил его Панин, и они все трое неспешно двинулись вниз, к большому озеру. - Когда вы подаете солдатам команду, ведите себя, ваше высочество, подобающе, не уподобляйтесь козлоногим сатирам. А вы чрез ножку гоп да гоп. Сие по военным правилам возбраняется. - Почему возбраняется? Докажите, сударь, почему? Вы сей день, Никита Иваныч, придираетесь ко мне, - картаво и быстро заговорил мальчик. - Порошин! Ведь этот дядя придирается ко мне? - Никак нет, ваше высочество. Его высокопревосходительство, Никита Иваныч, резонно молвил... - слегка улыбаясь, ответил ласкательным тоном Порошин. Осанистый Панин ленивым жестом достал кружевной платок, вытер вспотевшую шею и осторожно взял наследника под руку. Слегка задыхаясь и пыхтя после сытного обеда, сановник низким голосом проговорил: - Я вам, батюшка, Павел Петрович, еще в прошлый раз сказывал... - Опять рацеи? - Да, рацеи, - нажал на голос Панин. - Дайте же мне побегать, сударь. Где Ванька, мальчик садовника? Покличьте гарсона Ваньку! Мы с ним взапуски... - Не Ванька, а Ваня, ваше высочество, - менторским тоном заметил Порошин. - Уничижительное имя - есть кличка, присущая не людям, а скотам. Курносый, пучеглазый мальчик надулся и, тщетно стараясь освободиться от горячей, вспотевшей руки Панина, стал сердито пыхтеть. И все-таки вырвался от Панина, быстроного побежал к цветущей куртине, сорвал три цветка - беленький, желтенький, красненький - и чрез ножку - к Панину: - Никита Иваныч! Извольте в петличку, сударь, в петличку... Не гневайтесь. Ну пожурили и - будет. Панин улыбнулся и полными губами чмокнул руку наследника. Над царскосельским озером заходило солнце. Зеленый островок с концертным павильоном стал розовато-коричневым. Обширная гладь озера горела в блеске заката. *** Пламенела золотая дорога, и на бескрайной поверхности Ладожского озера белые паруса рыбачьих судов розовели вдали. Тишина, простор и чуть тронутое лазурью бледное небо. Но безыменный узник, приникнув к полукруглому за железной решеткой окну, этой широкой и вольной картины не видит: его тоскующий взор, то вспыхивая, то погасая, упирается все в тот же противный, мощенный камнем, нелюдимый дворик, огражденный проклятыми стенами. И так изо дня в день, из года в год... Когда же избавленье? Хоть бы смерть пришла. |
