|
Третий час ночи. Светло. Прохладно. Чрез башни, чрез гранитные стены, чрез крыши казематов с Ладожского озера наплывал густой туман. Он вдруг заполнил все пространство белой мутью: пропали крепостные стены, очертания дома коменданта, пропали шеренги солдат, исчезло небо. Люди пришли в смятение. Кой-как перестроив команду в три шеренги, Мирович сквозь туман кинулся наобум с солдатами к каземату № 1. - Стой! Кто идет? - окрикнул караульный. - Идем к государю! - громко ответил Мирович. Тогда от каземата пыхнули мутные огни, прогремел из шестнадцати ружей недружный залп. Но туман густ и бел, как молоко: каземат и все кругом скрылось, как в волшебной сказке. Мирович скомандовал: - Огонь!.. Всем фронтом - пли! - затрещали выстрелы по направлению к пропавшему в тумане каземату. Дав залп, солдаты стали в страхе разбегаться, пошел ропот. - Стой! - раздался из тумана голос Мировича. - Слушай манифест! - и, выхватив бумагу, Мирович быстро стал читать собравшимся солдатам. А затем закричал гарнизонной команде, что у каземата: - Ребята, не палить! Изменники... Туман ответил: - Сами изменники! Палить будем, - и снова ударил из тумана в туман слепой безвредный залп. - Пушку, пушку сюда!.. Вот я вас пушкой... - стал застращивать невидимый в тумане Мирович. - Солдаты, на бастион! - Солдаты, плутая в белых облаках тумана, потащились за пушкой, Мирович - в комендантский дом за ключами от порохового склада, на ходу встречным часовым кричал: - Ни в крепость, ни из крепости никого не впускать, не выпускать! Кто прорвется - стрелять! С трудом притащили пушку, засыпали пороху, стали забивать ядро. Мирович послал к гарнизонной команде своего сержанта с приказом, чтоб сдавались, чтоб выслали к Мировичу офицеров Власьева и Чекина, иначе "его благородие" немедля учинит пальбу из пушек. Сквозь туман громкий ответ: - Конец пальбе! И вы не смейте бить по нам из пушек. Тогда обрадованный Мирович бросился со своими солдатами к каземату и, наткнувшись на Чекина, потащил его в сени: - Говори, где государь? - У нас государыня, а не государь. Мирович ударил его по затылку и, потрясая ружьем, сумасшедше заорал: - Отпирай двери! Заколю! - и направил на него штык. Чекин, зябко передернув плечами, без сопротивления отпер дверь. Мирович с солдатами по семи каменным ступенькам вбежали в темный каземат. - Огня! Затрещал-заплевался смольевой факел, тьма заклубилась дымом, туманом, неверным колеблющимся светом. На каменных плитах в луже крови валялся недвижимый Иоанн. Проткнуты шпагой левый бок, грудь и ранена шея. Пальцы скрючены, рот полуоткрыт, большие полутемные глаза удивленно смотрят в каменные своды. Мирович и солдаты содрогнулись. Двое убийц - Чекин и Власьев, бледные, взволнованные, стояли в стороне. Мирович опустился на колени перед трупом, поцеловал Иоанну руку. Мертвеца суетливо, с шепотом, со вздохами положили на кровать, прикрыли красной епанчой, отнесли к фронтовому месту. Туман рассеялся. Восток в заре. Светло, как днем. Мирович приказал бить утренний побудок, а команде взять "на-караул". |
