|
- Господа генералы! - воскликнул Фридрих и, достав золотую табакерку, нюхнул табаку. - Господа генералы! Русскую армию нужно не только побеждать, но истреблять до конца. Иначе она снова возродится. Опытный воин генерал Зейдлиц особо настойчиво обратился к Фридриху: - Ваше величество! Победа очевидна. Русские загнаны на тесный правый фланг. Большинство их орудий в наших руках. Наши солдаты изнемогают от десятичасового перехода, от беспрерывной кровавой схватки, от ужасного зноя. Они с двух часов ночи на ногах... Разгром русских можно завершить завтра. Фридрих задумался. Кусал сухие тонкие губы. Подбородок его еще более заострился, прямой взмокший нос хмуро навис над кривившимся ртом. В душе он ненавидел Зейдлица как своего соперника, готового похитить его боевую славу. - Хорошо, - сказал король, тяжело переводя дыхание, и отхлебнул из фляги глоток холодного кофе, все лицо его было покрыто обильным потом. - А ты, Ведель, как думаешь? - обратился он к своему молодому любимцу. - Я с вами согласен, ваше величество. Бой надо продолжать до конца, чтоб не дать врагу передышки. - Отлично! Реванш... - охрипшим голосом закричал король, выхватывая шпагу. - Ну, так с богом, марш вперед! И крепко пришпорил лошадь. Генералы переглянулись. Зейдлиц, пожимая плечами, с ненавистью покосился на ничтожного царедворца Веделя и поскакал к своим кавалерийским полкам. За королем двинулся отряд гусаров-телохранителей. - Солдаты, вперед! - выкатывая глаза, скомандовал Фридрих. - Ваш король с вами! Пруссаки действительно устали, они изнемогали от жары, от неукротимой жажды, но, видя среди своих рядов короля, с новыми силами послушно бросались вперед. Правый русский фланг был от врага еще далеко. Многие полки стояли там в тесноте, в бездействии. Запряженные парами волы подвозили с реки воду. Здесь было сравнительно спокойно, бой кипел в двух верстах. Но многочисленные маркитанты быстро собрали палатки, сложили товары на возы, приготовились к бегству. Граф Салтыков стоял со свитой на высоком пригорке. Прищурив глаза и прикрываясь ладонью от солнца, он зорко наблюдал за ходом сражения. Пороховой дым сизыми клочьями плавал над побоищем. - Выдыхаются, выдыхаются, - бормотал Салтыков себе под нос. И вдруг закричал: - Господа! Немцы выдыхаются... А где австрийцы со своим Лаудоном? - На еврейском кладбище, возле наших батарей, ваше сиятельство. - Ввести в действие. Они застоялись. С приказом поскакал адъютант. К Салтыкову с разных мест боя подъезжали ординарцы, курьеры, адъютанты. - Ваше сиятельство, - взмокшие от пота, задышливо рапортовали они, в их глазах мелькала тревога. - Ваше высокопревосходительство! Фазис боя критический. Пруссаки пытаются заключить нашу армию в мешок!.. - А мы в этом мешке сделаем такую дырищу, что немцу и не заштопать, - с юмором и прежним мужеством ответил седенький простенький главнокомандующий. К нему вернулись самообладание, воля, ясность ума. Без мундира, без знаков отличия, простоволосый, в одной пропотевшей дотемна рубахе он поскакал со всем штабом на другой высокий взлобок, еще раз окинул взглядом клубившуюся дымом и грохотом арену битвы. - Берегите вон ту высоту... как ее?.. Шпицберг, - показал он трубой, - и другие высоты. Чтоб доконать нас, немец неминуемо полезет на них. Скажите Фермору и графу Румянцеву, чтоб занимали высоты. Да чтоб дали нашим молодцам по чарке водки. |
