|
Да чтоб дали нашим молодцам по чарке водки. Три иностранных волонтера, бывших при штабе, наперебой говорили Салтыкову по-французски: - Ваши солдаты, граф, достойны удивления. Мы с утра были в самом пекле. Они как железные... Салтыков с благодарной улыбкой кивнул им и положил в рот питерский сладкий леденчик. 3 Шесть часов вечера, солнце склонялось, жара сдавала, но бой стал разгораться с новой силой. Румянцев с Фермором начали занимать указанные главнокомандующим высоты, там были русские батареи. И действительно, чтоб сделать нам пагубу, Фридрих вскоре повел войска брать высоты. Главные силы его были обращены на высоту Шпицберг. Он бесстрашно скакал по шеренгам солдат, воинственными криками поощрял их к бою: - Вперед, герои мои! - К черту! - брюзжали в ответ уставшие гренадеры, провожая короля злобными взглядами. - Господа ротные командиры! - стараясь преодолеть гул ружейной пальбы, орали во весь рот полковники, разъезжая сзади атакующих шеренг. - Принудьте капралов усердней погонять людей. Упитанные капралы направо-налево лупили отстающих солдат увесистыми палками: - Вперед, усатые черти, вперед! Вот удар палки обрушился на голову замедлившего шаг солдата-ирландца. Тот повернулся к капралу и крепким ударом приклада сшиб его с ног. Щелкнул выстрел, ирландец упал, офицер-палач, убив ирландца, опустил дуло дымившегося пистолета. - Вперед, усатые черти, форан, форан! Пулю в спину! - и палки капралов бьют измученных прусских солдат, погоняют их, как стадо на бойню. Пуля ударила в королевского коня, конь упал, упал и Фридрих. Падая, он обостренным сознанием уразумел, что все его дело проиграно и все возможности остановить битву для него исчезли: вновь вспыхнувшее побоище приняло стихийный характер, и не во власти человека было прервать его. Флигель-адъютант Гец подхватил короля, предоставил ему свою лошадь. - Ваше величество! Мы не можем рисковать вашей жизнью, это место крайне опасное, - со всех сторон предупреждали короля. Фридрих криво ухмыльнулся, в огромных глазах его бешенство. - Нам подобает все испытать для получения победы, - нимало не веря в победу, нервно сказал он, садясь на коня. - И мне надлежит так же хорошо исправлять свою должность, как и всем прочим. Ядра русских орудий, град русских пуль косили неприятеля. По склонам холмов немцы, как сумасшедшие, лезли на приступ высот. Русские дрались с небывалым мужеством, с запальчивым ожесточением. Лежа, с колена, стоя они встречали врага ружейными залпами и, расстреляв порох, бросались врукопашную. Здоровенные парни вперемешку с седыми стариками кидались на врага дружно, без страха, напористо: "Вали, вали, братцы! Коли их окаянных!" Взмахивают штыки и приклады, сверкают сабли офицеров; стон, визг, падают, падают, падают... На смену им - новые. - Напирай, ребята, напирай! Ломай хребты. И вот, шаг за шагом, пруссаки начинают сдавать, под натиском русских штыков сползают с горы. - Форан, форан! - хрипло орут капралы, понуждая солдат палками. Но ряды пруссаков заметно тают, капралов тоже становится все меньше и меньше. На подкрепленье разбитых рядов раздраженный, встревоженный Фридрих бросает новые силы. И снова: - Форан, форан, усатые черти! Вперед! Молодой подполковник Александр Васильевич Суворов, штабной офицер дивизии Фермора, выпросил себе четыре роты: "Ваше превосходительство, дозвольте. |
