|
Старший Ноубл ненавидел гольф и так и не сумел научиться в него играть. Он выходил на поле только потому, что казино открыва-лись в семь часов вечера, а его кардиолог сказал, что ему необходимо больше двигаться. Джеймс Ноубл сунул в рот сигару и засосал в легкие огромную тучу сладковатого ды-ма, потом фыркнул и выдохнул его, точно бык из мультика, поглядывая на сына. Он уже в который раз задумался о кознях генетики. Там, где он сам действовал хладнокровно, его сын демонстрировал горячность. Там, где старший Ноубл находил окольные пути, младший проявлял глупое прямодушие. Дерево выросло сильным, но ветка оказалась мертвой. Хар-рисон Ноубл был тупым инструментом. Что ж, пришло время использовать его соответст-вующим образом. – Обеспечь за ними слежку. Однако держись от них подальше. И ничего не предпри-нимай до тех пор, пока не получишь моих указаний. – Он замолчал, чтобы сделать еще одну затяжку. – А когда наступит подходящий момент, убей их. Убей всех. И на этот раз доведи дело до конца. – Ты все это уже говорил. – А ты, хотя бы теперь, послушай меня. Ноубл сердито зашагал по лужайке, и сын поспешил за ним, закинув за спину мешок с клюшками для гольфа от «Луи Вуитона» за девять тысяч долларов. Офицерская кают-компания на «Эспаньоле», бывшем океанском буксире, была пере-оборудована в лабораторию. Она располагалась сразу за комнатой отдыха на главной палу-бе, по всей длине до кормы, а в ширину доходила почти до самых бортов. В лаборатории были низкие потолки и яркое освещение, по правому и левому борту имелось по шесть пря-моугольных иллюминаторов. По периметру шли узкие стойки для запасных частей и инст-рументов, центр помещения занимал прозрачный, покрытый акрилом смотровой стол раз-мером восемь на десять футов. Снизу находился источник рассеянного света. Финн Райан считала лабораторию сердцем всего, что они делали. Она стояла перед столом в шортах и любимой футболке «Турман кафе» . На левой ноге у нее красовался здоровенный синяк, на правой – длинная царапина, но в остальном она почти не пострадала во время нападения траулера. С Гвидо судьба обошлась более жес-токо, ему пришлось наложить полдюжины швов на щеке. Впрочем, он рассчитывал, что у него останутся эффектные дуэльные шрамы. Билли заметно прихрамывал из-за растянутого сухожилия. Все трое чудом избежали серьезных ранений, и, если бы Брини Хансон не сумел вовремя перерезать длинный трос, обломки «Сан-Антона» стали бы для них подводной могилой. К тому моменту, когда Эли Санторо надел скафандр и нырнул вниз, пятисотлетний корпус корабля начал опасно клониться к ближайшей голубой дыре – дюжина крючков с длинной лески, сброшенной с траулера, запуталась в такелаже затонувшего судна. В результате пролом в борту корабля исчез, когда он еще больше накренился на бок, и Эли пришлось искать другой вход, чтобы прийти на помощь друзьям. Он проник внутрь корпуса через узкое отверстие в полубаке, позволявшее пушке стрелять прямо вперед по ходу корабля. Теперь, когда корабль опасно раскачивался, у них не осталось времени на тщательное изучение его содержимого, однако перед подъемом на поверхность Финн умудрилась прихватить один артефакт из полуразрушенной капитанской каюты. Теперь он лежал перед ними на смотровом столе. – А на что, собственно, мы смотрим? – спросил Брини Хансон, закуривая очередную сигарету с ароматом гвоздики. Стоявший подле него Ран-Ран Максевени наморщил нос, но даже он знал, что лучше оставить свое неудовольствие при себе. |
