|
Большие ворота из бамбука и колючей проволоки охраняли еще четверо часовых. За частоколом виднелись развалины старого храма в дальнем конце лагеря. Здесь было на удивление шумно: люди кричали, смеялись и разговаривали. – Шумят, – прокомментировал Гвидо, несущий на своих широких плечах рюкзак Гар-сы, и нервно провел ладонью по лысой голове. – Они слишком беспечны, – ответил Гарса. – Им все равно, слышит их кто-нибудь или нет. – Ну, они в самом сердце джунглей, так почему это должно их заботить? – фыркнул Эли. – Из-за людей вроде нас, – мрачно произнес Гарса. – Вы так и не ответили на мой вопрос, – заметил Эли. – Как мы пройдем мимо часовых и сторожевых башен? – Через руины, – ответил Гарса. – Это единственное место, которое находится в мерт-вой зоне и его не видно с башен. Как большинство древних построек майя, храм, служивший восточной стеной лагеря, строился постепенно, в течение нескольких столетий, и каждая династия добавляла от себя что-то новое. Храму, на который они сейчас смотрели, никем не обнаруженному, не раско-панному и не разграбленному, исполнилось никак не меньше двух с половиной тысяч лет, и в свое время он возвышался на сотню футов над землей. Теперь его высота едва ли состав-ляла двадцать футов, он настолько зарос лианами и деревьями с плотной листвой, что дале-ко не сразу становилось понятно, что это искусственное сооружение. Гарса, Эли и Гвидо потратили почти полчаса, чтобы добраться до дальнего конца по-ляны, и к этому моменту тени стали еще длиннее. Гарса не ошибся: там, где стена храма поднималась над земляной насыпью, частокол отсутствовал, а сама стена стояла под углом к земле, из-за чего со сторожевых башен ничего нельзя было разглядеть. Трое разведчиков подождали еще пятнадцать минут, пока не стало совсем темно, после чего просто вышли на поляну и быстро пробрались через лабиринт лиан и листьев, скрывавших скошенную стену пирамиды. – Что теперь? – спросил Эли, когда они устроились за развалинами огромной каменной статуи ягуара на углу стены. Под ними раскинулся длинный прямоугольный лагерь. В северной части находилось стоящее на сваях главное здание с жестяной крышей; у южной стены, возле ворот, располо-жилось несколько бараков поменьше, а на противоположной стороне виднелся куонсетский ангар времен Второй мировой войны. Перед ангаром они разглядели палатку с откидным полотнищем на металлических шестах и несколькими яркими прожекторами, от которых в ангар тянулись толстые провода с резиновой изоляцией. До разведчиков доносился глухой шум работающего внутри генератора. Две бомбы стояли на тяжелых деревянных рамах, очевидно сколоченных специально для этой цели. Внутри палатки находились четверо мужчин, трое из них вроде бы занима-лись разборкой каких-то устройств, четвертый наблюдал за их работой. Вся группа была в военной форме, отличавшейся от камуфляжа, охранников и солдат, живших в лагере. Все четверо военных были в хирургических масках, и все четверо оказались китайцами. – Oosters? – удивился Гвидо. – Какого дьявола здесь делают китайцы? – спросил Эли. Неожиданно они услышали отчетливый щелчок взводимого курка. – Пожалуй, мне бы следовало задать вам тот же вопрос, – прозвучал из темноты голос с акцентом, и в полосе тусклого света появился Аркадий Томас Крус. – Проклятый тоннель никогда не закончится, – пробормотал Билли Пилгрим, проруба-ясь сквозь заросший кустарником узкий проход, уходящий в глубину храма-обсерватории. У Финн ушло менее десяти минут, чтобы отыскать вход, но с тех пор прошел почти час, а они все еще медленно продвигались, вперед по тоннелю. |
