Ну, не хватало, чтобы они поубивали тут друг друга. Это в мои планы не входит.

– Запомните, Хорн, когда я нахожусь за границей, я всегда беру за правило никогда не критиковать и не нападать на правительство своей страны.

– Ха! Вы наверстываете упущенное, когда возвращаетесь домой.

Я, прикрытый лишь скромной простыней, распахнул дверь в парную, полную клубов пара.

– Надеюсь, вы отогрелись, джентльмены, после ваших таинственных дорожных приключений?

Даже сквозь сгущенный жаром пар было видно, как бледнеет Черчилль.

Подмигиваю ему многозначительно.

– Сэр Уинстон?

Кажется, его сейчас хватит кондрашка.

– Мистер Гордеев, вы ошибаетесь, – вступается за соотечественника майор Хорн. – Это Джон Джером.

– Н-да? Неужели я мог обознаться? – Сарказм в моем голосе так и булькает невысмеянным смехом. – Никогда не жаловался на зрительную память, но возможно, правы тибетские шаманы, утверждающие, что у каждого из людей на Земле есть свой двойник.

Я играю на грани фола, но меня не покидает ощущение, что Черчилль и Гордеев уже где-то встречались.

Дорого бы я дал, чтобы узнать, где и при каких обстоятельствах. Но пока, похоже, я угодил в точку своими тонкими намеками на некие толстые обстоятельства. Надо дать ему успокоиться и расслабиться.

– Мистер Лондон, случалось вам на Юконе отогреваться подобным образом?

– Приходилось слышать о «sweat lodge» у индейцев. Мои друзья, бывавшие в Мексике, рассказывали, что нечто подобное есть и у потомков майя на Юкатане. Но индейцы там не моются и не греются.

– И что же они там делают?

– Общаются с духами.

– У нас в бане с духами тоже можно пообщаться, – вмешивается в разговор Гиляровский, – обычно с самим банником. Если задержаться лишнего после полуночи.

– Ну, с нашим банником можно пообщаться и в рамках службы. Есть у нас в эскадроне – унтер-офицер Бубнов.

– Надеюсь, мы сможем с ним пообщаться в рамках программы нашего визита? – интересуется Джадсон.

– Отчего нет? И с ним, и с другими бойцами, независимо от их человеческой или нечеловеческой природы. Но давайте, джентльмены, сворачивать наши помывочные процедуры, нас еще ждет обед.

Красные и распаренные – на выход мы с Дядей Гиляем поработали веничками как следует – вываливаемся в предбанник.

Здесь уже накрыт небольшой столик с чаем с добавлением хитрых и вкусных травок и по бутылке «Харбина» на нос.

Уж не знаю, где Скоробут раздобыл этот дефицит для фронтовых условий – харбинское пиво из пивоварни пана Врублевского.

– Я просто словно заново родился, – автор Шерлока Холмса с удовольствием потягивает янтарный напиток, сдувая с усов осевшую на них густую пену.

– Баня все грехи смоет, – усмехается в ответ Гиляровский. – Так у нас в народе говорят.

Снова ловлю на себе пристальный взор Черчилля, но стоит попытаться перехватить его взгляд, он тут же отводит глаза.

Достаю бутылку шамхаловского коньяка.

– Господа, предлагаю по рюмочке в качестве аперитива.

Опрокинули по первой. Глаза у гостей заблестели, даже у сэра Уинстона, который старательно строит из себя Джона Джерома.

Переходим в столовую, где все накрыто для обеда. Гости довольно потирают руками: стол от еды буквально ломится.

Тост за тостом, чтобы между первой и второй – перерывчик небольшой.

Нам с Гиляровским нужно привести гостей в соответствующий вид для лучшего восприятия обязательной программы.