На обратном пути в отель он второй раз за последние несколько недель спросил ее:

— Ты счастлива, Сара?

Она остановилась на узенькой улочке и посмотрела на мужа:

— Да, Хьюго. Счастлива и избалована. Ведь я палец о палец не ударила с начала нашего путешествия. А мы посетили так много красивых мест, и ты купил мне браслет и гравюры, и…

Он, смеясь, остановил ее:

— Ты совсем не избалована. И я получаю удовольствие от поездки не меньше твоего.

— Я рада. Мне так нравится быть вместе. — Как только она произнесла эти слова, сразу покраснела. Они прозвучали слишком воодушевленно. Но Хьюго ничего не заметил, поэтому Сара быстро продолжила, стараясь скрыть легкое замешательство: — Я такая глупая, не могу вспомнить название нашего отеля. — Она снова зашагала. — Я как во сне.

Он бросил на нее проницательный взгляд:

— Да, мне тоже так кажется. Это «Европа», так что вспомнить легко, если вдруг потеряешься. Но у тебя не получится потеряться. Я не собираюсь спускать с тебя глаз.

Они ужинали весело и шикарно, заказав из изысканного раздела меню омлет с трюфелями, стейки с крошечными тыквами и картофельным муссом, а завершили кулинарное великолепие карлсбадским черносливом со взбитыми сливками, запивая все это «Шамбери». Для пищеварения было полезно предпринять еще одну прогулку в спокойных, теплых сумерках, беседуя, как обычно, обо всем на свете.

На следующий день было пасмурно, но все же Сара смогла рассмотреть силуэты Альп за Роной. Она даже бессознательно, как ребенок, протанцевала по старому мосту, — так на нее подействовала обстановка и старая французская песенка, ни с того, ни с сего вспомнившаяся ей. Сара надела новое платье от Живанши, белое, с короткими рукавами и маленьким воротничком. На поясе оно было стянуто с подчеркнутой строгостью коричневым пояском, который безупречно сочетался с ее туфлями. Этот наряд как нельзя более соответствовал погоде. Здесь было гораздо теплее, чем в Голландии. Они повернули к отелю, не дойдя до конца четыре арки моста, решив пройти по тропинке, вьющейся вдоль стен маленького городка. Затем вновь вошли через массивные ворота, дошли до Дворца Папаль на вершине скалы, бросающего тень на лежащий внизу город. Сара с восхищенным уважением разглядывала Дворец. Он был такой мрачный, что она была рада поскорее уйти оттуда.

Сестра Хьюго жила в одном из старых домов, стоящих вдоль дороги, ведущей в Ним с его знаменитыми садами и «Тур Мань». Они вошли в узкий холл, а затем в маленький салон, который выходил прямо на канал, хотя вид из окна и был ограничен в силу его чрезвычайной узости. Комната была типично французская, ее обстановка была скрыта от посторонних глаз тяжелыми парчовыми занавесями. Нельзя сказать, чтобы Сару восхитила и мебель, украшавшая гостиную. На самом деле она боялась, что хрупкие стулья не выдержат вес Хьюго. Она не смогла проверить свои догадки, так как дверь распахнулась и в комнату влетела Джемма, которая тут же сжала Хьюго в объятиях, а потом и Сара получила свою долю искренних объятий. Джемма была маленькая и такая хорошенькая. Она была моложе Сары. Хьюго обожал сестру. Она говорила на смеси английского, французского и голландского.

— Давайте скорее выйдем из этой ужасной комнаты. Мы никогда не пользуемся ею, только если принимаем нежеланных гостей. — Она подмигнула Саре, стрельнула глазами на Хьюго и взяла Сару под руку. — Я так хотела познакомиться с тобой, Сара. Хьюго рассказывал, что ты такая красивая, хотя в жизни ты еще красивее. Я так рада, что ты присоединилась к нашей семье.

Пока Джемма говорила, она привела их наверх, в большую уютную комнату с широкими окнами, выходящими в маленький сад. Посередине ковра в манежике лежал на животе малыш, а другой маленький мальчик играл со спаниелем.