|
Чем ближе он подходил — шестьдесят ярдов, пятьдесят, сорок, — тем яснее слышал тихий шепот. Бояться нечего, говорил он себе. Его удивила собственная храбрость. — Нет ничего такого, чего бы ты не видел раньше… Успокоила и ободрила. — Только дай мне обнять тебя… Погоди-ка, сказал он себе. — Скоро мы будем только вместе… Это не он. Это Иад. — Никто не сможет нас разделить. — Голос зазвучал торопливо, будто понимая, что он раскрыт. — Ты знаешь это сердцем… сбоим человеческим сердцем… Когда Гарри был уже в десяти ярдах от огромного, мед ленно проворачивавшегося колеса, шепот исчез и остался лишь звон, в котором тонули людские крики. Он заметил, как справа к нему устремился Гамалиэль, и понял, что сей час умрет. Без молитв, без покаяния. Его убьют одним уда ром. Жить ему оставалось секунды. Секунды на то, чтобы найти Киссуна. Он набрал в грудь побольше воздуха и, не слыша собственного голоса, крикнул изо всех сил: — Я ищу Клейтона О'Коннела! Сначала не последовало никакой реакции. Колесо продолжало вращаться, и перед измученным взором Гарри мелькали бессмысленные формы. Но потом, когда Гамалиэль подошел совсем близко и поднял руку, потянувшись к горлу Д'Амура, движение стало замедляться. Должно быть, Гамалиэль услышал какой-то приказ, потому что замер, остановился и отступил немного. Звон в голове Гарри тоже стих, хоть и не полностью. Он стоял перед иадами, тяжело дыша, как узник, чьи цепи чуть-чуть ослабили. В массе иадов произошло движение. Какой-то узел рас крылся, и оттуда, из самого нутра (внутри Иад состоял из того же мерзостного вещества, что и снаружи) появился Киссун. Вид у него был тот же, что и на горе: ясный и умиротворенный. — Как ты сумел узнать, кто я? — спросил он. Он стоял далеко, но голос его раздавался у Гарри в ушах, как и шепот иадов. — Я ничего не узнавал, — ответил Гарри. — Просто услышал. — От кого? — Киссун вышел из своего живого святилища на асфальт улицы. — Кто тебе сказал? — От твоей матери. Лицо Киссуна оставалось бесстрастным. Ни одна черта не дрогнула. — Ее зовут Мэв О'Коннел, если ты забыл, — сказал Гарри, — и ее повесили вместе с тобой и твоим отцом. — Ты научился говорить с мертвецами? — удивился Киссун. — С каких пор? — Она не умерла, Клейтон. Она очень даже живая. — Что за дурацкие шутки? — воскликнул Киссун. — На деешься таким образом кого-нибудь спасти? — Твоя мать осталась жива, Клейтон. Ветка сломалась, а потом она нашла дорогу в Субстанцию. — Не может быть. — Проход всегда был там, и он не закрывался. — Как она смогла пройти? — У нее в запасе всегда имелась парочка заклинаний, не так ли? И воля, чтобы заставить их работать. Видел бы ты, что она устроила на перекрестке! Видишь свет? — Гарри обернулся и показал на то место, где стоял бордель. |
