|
- Вы написали, - сказал он, - "найден под нависшей глыбой". Это не погребенье! Он именно сказал, а не спросил, он точно знал, что это было не погребенье, а просто дикое поле, глыба и ее тело под ней. Он сам не понимал, откуда пришло к нему Это, но Это пришло все-таки, и он знал об Этом уж все. Клара пожала плечами. Он еще постоял, подумал. Вот здесь были ее губы, здесь глаза, здесь уши и эти серьги в них. - Пишите, - сказал он, - вот в этой графе пишите: "Женский череп молодой особы, грациального сложения", тут скобка: "неполное зарастание черепных швов; нестертые жевательные плоскости; в верхней челюсти присутствуют молочные зубы". Скобка закрывается. Точка. Повернулся к директору. - Все, все пока!.. - Ну что тебе рассказал особенного дед? - поспешно спросил директор. Лицо красавицы стало меркнуть, таять и наконец погасло совсем, когда Зыбин ответил: - Про маринку собственного копчения рассказал. Эх, поел бы я сейчас маринки собственного копчения, да где ее взять, не сезон ведь. Хотя пошли, пожалуй, Клара, на базар по маринку, а? Поищем? - По маринку? - спросила Клара удивленно. - По маринку, маринку, - ответил он ей нежно. - По маринку? - вдруг рассердился директор, но тут же рассмеялся, и все тоже рассмеялись. - Ладно, - сказал директор, - по маринку потом пойдешь. Ты поднимись наверх, посмотри, что у меня там творится. Ангелы пришли. Теперь уж в полной ангельской форме. Сидят, пишут и тебя зовут. Я говорил, что тебя это не минует. Иди, не бойся. С ними не соскучишься. А в действительности очень скучные люди сидели наверху. Пришли эти скучные люди еще вчера, заняли комнату научных работников, сперва всех выгнали, потом позвали деда, усадили и стали допрашивать. Допрашивали строго, методически, не улыбаясь и постукивая карандашиком о стол. Спрашивали о том, как выглядели эти расхитители социалистической собственности (иначе как расхитителями они их не называли, потому что, сказал старший, это же Указ от седьмого восьмого, соцсобственность священна и неприкосновенна, а кто этого не понимает, тому десять лет лагеря, и после тоже его нигде не пропишут). Спрашивали они еще о том, как были одеты расхитители, что о себе рассказывали, как друг к другу обращались. Потом, когда все записали, заставили деда расписаться на каждом листе по отдельности. Потом ссыпали все бляшки и серьги в большой белый пакет и припечатали сургучом. Потом они вызвали Клару, велели этот пакет взять и сейчас же спрятать в сейфе, потому что это соцсобственность, а соцсобственность священна и неприкосновенна. Они завтра придут и будут Клару допрашивать, и Клара все должна вспомнить и им сказать. И действительно, они пришли назавтра, взяли у Клары пакет, осмотрели печати и сказали, что пока она свободна, но пусть не уходит, а сидит и ждет у себя, с ней еще будет разговор. Потом они составили акт, в котором вещи именовались изделиями из желтого металла и было сказано, что эти изделия уносятся для экспертизы в следственный отдел прокуратуры. Зыбина они позвали именно как понятого, чтобы расписаться. - Стойте, стойте, - сказал Зыбин и положил руку на пакет. - Так обращаться с музейными ценностями нельзя. Это вам не семечки. Тогда младший поднял серые глаза и очень мягко, не повышая голоса, сказал: - Это вы, кажется, забыли, что это не семечки. Будьте спокойны, что к нам попало, то уж не пропадет! Вот тут подписывайтесь. И вы, девушка, тоже. И глаза у него были очень ясные и наглые. |
