|
Директор крикнул Юмашеву: - Возьми! - И Мирошникову: - Не туда смотришь, ты смотри графу "научная работа". - Отвернулся и весь ушел в трубку. Кладоискатели достали из паспорта квитанцию и вышли. Вот и все. Паспортов на другой день не оказалось. Вместо них лежали корочки. Позвонили в милицию, назвали фамилии. Милиция запросила адресный стол, адресный стол выписал около десятка справок, и все они оказались не те - не тот Сучков и не тот Юмашев. Тех вообще не числилось ни в Алма-Ате, ни в Каскелене, ни в Талгаре, ни в каких других пригородах. И ни на каком заводе они, конечно, тоже не работали. - Вот так и учат дураков, - сказал директор, заканчивая рассказ. - И винить некого. Сам все отдал. Теперь как хочешь, так и ищи, хоть цыганке ручку золоти, хоть по тому черепу гадай. - И он скверно выругался. - Это по какому же черепу? - спросил Зыбин. (Было раннее розовое утро. Еще и петухи не откричали. В парке женщины в серых халатах скребли фонтан. Стулья в кафе напротив стояли кверху ногами на столах. Пальмы вынесли на улицу.) Зыбин положил акт, ничего существенного в нем не было. Просто крупным Клариным почерком сообщалось о том, что музей принял такие-то и такие-то экспонаты, обнаруженные на реке Карагалинке. Но где именно их нашли, как? Написано: рядом с останками человека. С какими же именно? Где теперь эти останки? Почему они не вписаны в акт? - Где же он, этот череп? - спросил Зыбин. - Да у Клары валяется, посмотри, - сердито усмехнулся директор. Он был страшно раздражен, фыркал, и ему все не терпелось что-нибудь выкинуть. - Ты ведь, кажется, колдун? Ну как же не колдун, если "Масонство" читаешь. Так вот погадай на черепе, куда наше золото уплыло. Он быстро сделал последнюю затяжку, растер папиросу о дно пепельницы и сказал уже деловой скороговоркой: - Ты вот что, ты иди сейчас к деду, опроси его и запиши, чтоб хоть один настоящий документ у нас был. А я наверх побегу, а то опять сейчас эти придут по мою душу. - Кто эти? - Ангелы! Увидишь кто! Тебя уж они никак не минуют! *** И вот что рассказал дед (утренняя четвертинка уже валялась у него под верстаком). - С нами, дураками, и сам господь бог отказался без палки толковать, учит он нас, учит, а мы... Ну, выхожу я, значит, утром из столярки. В парк, значит, выхожу. А энти самые... артисты на лавочке. Притулились. Двое - старый и молодой. Я вышел из столярки, иду, значит, по парку, а они, смотрю, на меня приглядывают. Я сразу обратил внимание, что приглядывают. Кто такие? - думаю. Вот молодой что-то того старшего спросил, потом встал, подходит ко мне и здоровкается: "Вы из музея?" - "Так точно". - "А вот мы кое-какие вещицы принесли". - "А вон, - говорю, - контора, туда и неси". Да и пошел себе, значит, по парку. Смотрю, он опять меня через сколько-то догоняет. "Уважаемый, а вы не взглянете?" - и платок мне сует, там вся эта премудрость и была. - И череп тоже? - Нет, черепка тогда не было. Я его уже опосля увидел, я сейчас до него дойду, ты не торопи! Ну что ж, говорю, пойдите сдайте, заплатят. "А возьмут?" - "Ну, может быть, в помойку выбросят. Так у нас тоже бывает". И интересуюсь: это что, у тебя в рундучке, что ли, лежало? От матери-праматери досталось? "Да нет, - говорит, - это мы сами нашли". Ну, значит, и рассказывает мне эту самую байку. Я вижу, что вещи ценные, исторически значимые, и говорю... - Стой, стой, дед. По порядку, ты по порядку давай. |
