|
Ну, тот кричит, хорошо! А что ж, по-вашему, Зыбин должен делать? Бежать заявлять? Директор болезненно усмехнулся. - Что там бежать, без него уж сбегали! Десять раз уж, наверно, сбегали. Он должен был крикнуть ему: "Молчи, дурак, если сам лезешь в яму, так другого не тащи". Вот что он должен был сделать. Неужели это непонятно? Удивляюсь тогда вам. Умная девушка и ничего не видит. Ну да что там говорить! - Он махнул рукой, гневно прошелся по комнате, подошел к окну, закрыл его, подошел к столу, сел в кресло, выдвинул ящик стола, опять задвинул, схватил телефонную трубку и опустил снова. Он был здорово расстроен. - Ну ладно, - сказала Клара, сообразив все. - Положим, Георгий Николаевич скажет Корнилову "молчи", а Корнилов его не послушает, тогда что? Бежать заявлять? Да, может быть, он и говорил ему уже. - Говорил? - Директор со всего размаха выдвинул и задвинул ящик. - Ни черта лысого он ему не говорил! Пил с ним - вот это да! А говорить надо с Корниловым так, чтоб он послушался. А не слушается - матом его покрой, в морду дай, и хорошенько, чтоб он с час валялся. Вот и я прошу, чтоб вы сказали ему все это. Вас он, может, послушает. - А вы? - Ну что я, - нехотя ответил директор. - Я руководитель. Я, если что знаю, то должен того... меры принимать, а не предупреждать. Идиотская болезнь - благодушие - знаете, что это такое по нашему времени? Клара подумала. - Ну и я не буду предупреждать, - сказала она. - Как? Не будете? - очень удивился директор. - Не буду, - ответила Клара скорбно и твердо. - Да ведь посадят дурака, обязательно посадят, - крикнул директор тоскливо. - Его дело, - вздохнула Клара. - А я ничем тут помочь не могу. - Здорово, - сказал директор, вставая и подходя к Кларе. - Вот уж чего не ожидал. Да в конце концов питаете вы к нему хоть какие-нибудь чувства? Ну хоть дружеские, что ли? Теперь они стояли друг против друга и смотрели друг другу в глаза. Очень редко люди разговаривают так пристально. - Ну зачем вы спрашиваете? - ответила она мучаясь. - Вы же... - Значит, пусть сидит, так лучше? - крикнул директор в запале. Она вздохнула, но глаз не отвела. Ее мутил и мучил этот разговор, но она понимала: от него не уйдешь. - Да нет, конечно, хуже. Но что для человека лучше, что хуже - только он один и знает. Никто другой ему тут не указчик. - Так, - повторил директор. - Так. - И вдруг засмеялся. Как-то очень горестно, даже скорбно, но в то же время и освобожденно. - А я ведь и не знал, что вы такая. Ну что ж, вам, конечно, виднее. Но откуда такие берутся, вот такие, как он, тихие, настырные и дурные? Время, что ли, такое? Ведь знает все и вот лезет, лезет в яму. - Не знаю, - она вздохнула. - Не знаю, Степан Митрофанович, да, может, ничего и не будет, может, все обойдется. Директор покачал головой. - Нет. - Тогда, может, уволить Корнилова? - Уже думал, нельзя, - вздохнул директор. - В том-то и дело, что уже ничего нельзя. Два дня тому назад мне звонил Мирошников - Корнилова не увольнять, с места не трогать, раскопки вести. Это без всякого повода с моей стороны. А почему, говорит, не увольнять, - ты сам должен понять. Вот и весь разговор. Я понял... - Лучше всего, если вы не пойдете к директору, - сказала Клара. |
