– Каролина, мы должны присутствовать, – возмутилась бабушка.

– Неужели вы с инором Альтхаузом не найдёте занятия поинтереснее, чем подглядывать за нами?

– В самом деле, дорогая, молодые без нас скорее найдут общий язык, – неожиданно поддержал меня инор Альтхауз. – А мы пока могли бы посмотреть на твою любимую клумбу – вдруг я там что то упустил.

Клумба всё и решила – бабушка не могла пренебречь возможностью её проверить и ушла под ручку с поклонником. Майор тоже предложил мне руку, но я сделала вид, что не заметила, потому что между пациентом и целителем не может быть никаких отношений, кроме рабочих. Это нам декан, инор Зайдель, не уставал повторять, как и то, что основой нашей жизни должна быть целительская этика, если уж мы выбрали эту стезю. И целительская этика мне твердила, что роман с пациентом недопустим даже если у него такие восхитительно широкие плечи.

Пока наши старшие родственники не передумали, мы быстро прошли в спальню майора и заперли дверь на ключ, чтобы никто не помешал. Забавно, но это оказалась та спальня, которая была моей, когда дом принадлежал фон Кёстнерам. Интересно, если инор Альтхауз захочет, чтобы и я чувствовала себя как дома, он опять попросит племянника переселиться?

– Так вы говорите, Каролина, всё, что происходит между целителем и пациентом, остаётся между ними? – заинтересованно спросил нависший надо мной майор. – Мне кажется, мне бы не помешали несколько исцеляющих поцелуев.

– Такими не владею, – со всей собранной суровостью ответила я. – Лорд фон Штернберг, раздевайтесь.

– Слышала бы вас ваша бабушка, – хмыкнул он. – Не успели запереть дверь, как сразу – раздевайтесь и в постель.

– Почти как в армии, да? – съехидничала я. – Лорд фон Штернберг, вы сейчас дошутитесь, я возьму и уеду, вы останетесь без лечения, а ваш дядя – опять с разбитым сердцем, потому что бабушка без меня тут не задержится.

– Суровая угроза, – сказал он и начал раздеваться. Я предусмотрительно отвела взгляд в сторону – слишком завораживающим было это зрелище. А так я смогла рассмотреть свою комнату и убедиться, что изменений в ней не произошло. – Не знаете, что произошло между дядей и вашей бабушкой? Мне кажется, они симпатизируют друг другу.

– Точно не знаю, но ваш дядя чем то очень обидел мою бабушку.

– Дядя? Обидел? Вы ничего не путаете, Каролина?

Я пожала плечами и повернулась. Майор уже снял рубашку и красовался передо мной своим весьма впечатляющим торсом. Я молча протянула ему бутылочку с нужным зельем. Он вздохнул, выпил и улёгся на кровать, привычно засунув артефакты под подушку. Но и без них он не казался беззащитным, скорее – опасным и даже немного волнующим.

Я запустила сканирование, и результаты мне не понравились. Тонкие структуры были каким то рыхлыми, совсем не похожими на те, что я видела утром.

– Инор Штернберг, почему вы не соблюдаете запрет на использование магии?

– Да я самую малость помагичил, – смущённо сказал он. – А что, что то случилось?

– Случилось. Вы можете вообще остаться без магии, если не образумитесь. Что мне сделать, чтобы вы прекратили баловаться с магией?

– Если вы будете обращаться ко мне Вальдемар, я пообещаю ближайшую неделю не использовать магию ни под каким предлогом.

– Да вы шантажист, Вальдемар.

– Успешный, смею заметить.

Улыбка ему шла, и я невольно заулыбалась в ответ. Кажется, он совершенно не проникся опасностью, которая нависла над его Даром. Но неделю я могу позволить себе некоторую вольность в обращении, лишь бы процесс выздоровления шёл как надо.