По окончании процедуры из комнаты я ушла сразу же, не дав возможности майору меня задержать, хотя ему этого очень хотелось. Но направилась я не к себе, а к бабушке. Сейчас, когда я хорошо узнала инора Альтхауза, мне самой казалось, что он никак не мог сделать что то нехорошее.

Бабушка ещё не вернулась с просмотра клумбы, и я устроилась на пуфике, желая её дождаться и выяснить всё и сразу. Взгляд невольно постоянно возвращался к камину, на тайник около которого было столько надежд. Но тот оказался пуст… И майор сегодня использовал магию… Это наводило на размышления. И почему я его сразу не спросила, куда он тратил магию? С другой стороны, он же не ответит, что вскрыл секретную нишу в своей спальне и всё оттуда забрал. Такие вещи совершаются в тайне и не выдаются случайным знакомым, даже если с ними усиленно флиртуют.

Он или не он обчистил тайник? Все мои мысли крутились вокруг этого вопроса до тех пор, пока не пришла бабушка. А пришла она довольно поздно.

– Каролина? – удивилась она. – Что ты тут делаешь?

– Тебя жду. Тебе не кажется, что ты должна объяснить, что случилось между тобой и инором Альтхаузом?

– Мне неприятно об этом вспоминать, – заупрямилась она.

– А мне неприятно вспоминать, как я ходила по этому дому в гриме и в уродливом чепце. Но ты меня попросила – и я сделала. Рассчитываю на взаимную любезность.

Бабушка вздохнула и, за неимением другого сидения, устроилась на кровати.

– Это неприятная для меня история, – жалобно повторила она. – Понимаешь, Лина, в молодости я была влюблена в Манфреда, и мне казалось, что он отвечает мне взаимностью.

– А потом на твоём пути появился дедушка и ты влюбилась в него.

– Нет, фон Кёстнер за мной ухаживал одновременно с Манфредом. Более того, они сделали мне предложения в один день.

Она замолчала, погрузившись в воспоминания.

– И? – напомнила я о себе.

– Приличная инорита никогда не отвечает согласием или отказом сразу, как получила предложение. Она всегда говорит, что подумает, – решила поделиться со мной житейской мудростью бабушка. – Но Эмилии я сообщила, и она сказала, что очень рада за меня. Что она сама отказала Манфреду, потому что знала, что я в него влюблена. То есть для Альтхауза я была всего лишь утешительным призом. Я не могла допустить, чтобы мой муж думал о другой, поэтому я дала согласие твоему дедушке.

Предсказатели всегда отличались некоторыми причудами, но даже для предсказательницы такое решение было странным.

– А ты не допускаешь, что инора Линден могла соврать?

– Что ты! – возмутилась бабушка. – Мы с ней всегда были близки как сёстры. Она бы никогда меня не предала. И потом это не всё. Когда твой дедушка умер, Манфред опять ко мне посватался, и я почти согласилась, но узнала, что сначала он просил руки Эмилии, которая тоже к этому времени овдовела. Тебе не кажется, что это оскорбительно? Я ему написала, чтобы он больше никогда ко мне не приближался. И сама никогда к нему больше близко не подойду – так и написала. – Она воинственно фыркнула. – Все эти годы я отказывалась с ним встречаться. И если сейчас я делаю исключение, то только для того, чтобы ты была счастлива. Манфред сказал, что вы с его племянником симпатизируете друг другу.

Я вспыхнула и чуть было не ответила, что ничего подобного нет и в помине, но вовремя сообразила, что инор Альхауз всё это придумал, чтобы бабушка опять не удрала, наслушавшись чего нибудь от подруги. Поэтому приняла смущённый вид, чуть отвернулась в сторону и спросила:

– А что говорит по этому поводу сам инор Альхауз?

– Ты думаешь, я стану его об этом спрашивать? Для меня такое положение унизительно.

– Бабушка, а как ты думаешь, почему инор Альтхауз обращается к твоей подруге инора Линден, а к тебе – Луиза? – коварно спросила я.