|
Дипломаты дружно аплодировали императрице: -- Бесподобно! Кто еще из монархов Европы так может? В это время она уже твердо решила, что королем в Польше сделает Станислава Понятовского! Нет, она никогда не забывала, что он тоскует по ней в Варшаве; впрочем, Понятовский и сам не дал бы ей забыть о себе, -- с бестолковой яростью юнца поляк рвался обратно в ее объятия. Сразу же после переворота между ними возникла переписка, опасная для обоих: польское панство не терпело Понятовского, а за Екатериною следили братья Орловы; один неосторожный шаг мог привести к гибели любовников, разлученных временем и расстоянием. Их переписка напоминала море в том месте, где сталкиваются два течения -- холодное с теплым, там всегда возникает бурление вод, клубятся туманы, чайки накрикивают беду крушений. Первое письмо в Варшаву императрица начала словами: "Убедительно прошу вас не спешить приездом сюда... Здесь все полно опасности, чревато последствиями". Екатерина ясно дала понять, что она уже несвободна, что при ней Орлов, которому она обязана престолом, а Станислава она коронует, -- яснее сказать нельзя! При этом она пользовалась тайным шифром, но Понятовский путал все шифры, пугая женщину своей неосторожностью... Из Варшавы долетало нечто похожее на стон: "Ах, зачем вам делать меня королем? Как вы не можете понять, что я хотел бы видеть ваше прекрасное лицо на своей подушке..." Екатерина послала ему денег, надеясь, что он притихнет. Она писала, что в России сейчас время, схожее с временами Кромвеля: "Знайте, что все проистекло из ненависти к иностранцам... Я должна соблюдать тысячи приличий и тысячи предосторожностей. Пишите мне как можно реже или лучше совсем не пишите". Но Понятовского было не удержать. "Так ли уж умен он, как я о нем думала? -- рассуждала Екатерина наедине. -- Я предлагаю ему корону Речи Посполитой, а он согласен променять ее на мою постель". С явным раздражением она отвечала: "Вы читаете мои письма недостаточно внимательно. Я же вам сказала и повторила не раз, что, если вы появитесь в России, я подвергнусь крайним опасностям". Екатерина была права: Орловы могли уничтожить Станислава с той же игривой легкостью, с какой они разделались с ее мужем. "Вы отчаиваетесь? -- спрашивала она Понятовского. -- Я удивлена этому, потому что в конце концов всякий рассудительный человек должен покориться обстоятельствам". Понятовский продолжал рваться в ее объятия. -- Наконец, это невыносимо! -- вспылила Екатерина. Она решила одернуть его как следует. "Итак, -- начинается ее последнее письмо, -- вы решили не понимать того, что я повторяю вам уже на протяжении шести месяцев, это то, что если вы появитесь здесь, мы будем убиты, оба. |
