|
Екатерина сказала камер-фрау Шаргородской: -- Это мой персональный враг. Ишь как надулся... Здесь, в лесах под Красным Селом, русская армия впервые начала маневрировать, побеждая мнимого врага. Князь Александр Михайлович Голицын [11], прославленный в битвах с Фридрихом II, дал войскам указание: -- До смерти никого не поражать! Помните, что противник суть от сути часть воинства непобедимого. Засеянных крестьянских полей кавалерии не топтать. А помятых в атаках и буде кто ранен неумышленно, таковых отсылать на бумажную фабрику Козенса... Дипломатический корпус встретил Екатерину возле шатров, в прохладной сени которых разместилась ставка. -- Командующий здесь я! -- возвестила императрица... Она переоделась в мундир Преображенского полковника, натянула скользкие лосины из оленьей замши. Никита Панин сообщил ей: -- Из Вены от князя Дмитрия Голицына [12] получена депеша, начал болеть муж Марии-Терезии, император германский Франц, истощивший себя амурами с нежнейшей графиней Ауэрспейг. -- Туда ему и дорога, -- грубо отвечала Екатерина. -- Да не туда, -- поправил ее Никита Иванович, -- потому как, ежели муж умрет, Тереза венская станет сына Иосифа поднимать, а этот молодой хлюст въедлив в политику, аки клоп в перину. -- Клопов кипятком шпарят, -- сказала Екатерина. К своим "коллегам", монархам Европы, эта женщина не испытывала никакого почтения. А вокруг пестро цвела лагерная жизнь: казаки жарили на кострах мясо, дым валил от полковых пекарен, конница разом выпивала целые пруды, оставляя биться в тине жирных карасей и карпов, которых тут же, весело гомоня, хватали за жабры солдаты. Суздальский пехотный полк, пришагавший из Старой Ладоги, заступил на охрану ставки. Командовал им маленький сухощавый офицер, чем-то напоминавший полевого кузнечика. -- Я вас уже встречала, -- сказала императрица. Это был Суворов -- еще не великий! Он ответил: -- Три года назад, осенью, был допущен к руке вашего величества, а солдат моих изволили трактовать рублями серебряными. -- Помню. Жаловались на вас... монахи. Зачем вы ихний монастырь штурмовали, всех до смерти в обители перепужав? Суворов без робости отвечал, что не оказалось под рукой вражеской цитадели, дабы штурмовать примерно, вот и пришлось посылать солдат карабкаться на стены монастырские: -- Ученье -- не мученье! Лишь бы с толком. -- Из Кригс-коллегии тоже на вас жалуются, будто вы солдат полка Суздальского изнуряете маршами чересчур скорыми. -- Ваше величество, читайте Цезаря! -- сказал Суворов, мелко крестясь. -- Римляне еще скорее нашего походы совершили... Ближе к ночи, когда догорали бивуачные огни, Екатерина легко взметнула свое тело в седло. |
