|
Все пути-дороги в Германию отрезаны, порою она даже задумывалась: правильно ли отказала в чувствах Понятовскому? На худой конец, могла бы стать королевой Польши... Она заговорила снова: -- Я вот о чем спрошу, Никита Иваныч: прилично ли великой державе Российской крохоборствовать в Германии, имея под эгидой своей Голштинию, которая нам славы никакой не прибавит? -- Но это же наследственное владение вашего сына! Король английский Георг не брезгует, владея Англией, иметь Ганноверское княжество на материке... Одумайтесь, ваше величество! Екатерина указала отдать Голштинию Дании: -- За это пусть Дания подарит нам десять кораблей... Этим широким жестом она лишила сына последних связей с Германией, из суверена Голштинии она превращала Павла в своего верноподданного, который целиком зависел от ее самодержавной власти. Панин это понял. В приемной он повидал Чичерина. -- Ну, как она сей день? -- спросил полицмейстер. -- Злая... По причине отказа Руссо поселиться в Гатчине. Ему, видишь ли, климат наш не по нраву. Мне он тоже не нравится, но я смирился-живу... Мы, русские, не от климата помираем! В окна дворца сыпануло крепким морозным снегом. Страшная метель бушевала и над Потсдамом... -- Как все мертво, безжизненно и призрачно! Сан-Суси даже не узнать -- это, скорее, кладбище, заметенное сугробами. Трепетно дымили свечи в шандалах, освещая глубину королевской библиотеки. Король спросил Финка фон Финкенштейна: -- Вы ничего не слышали о русских домнах на Урале? Англичане уже послали туда шпионов, но они безвестно пропали в лесах. Друг детства короля Финк был теперь его министром. -- Обращаю ваше внимание: Екатерина своего посла Репнина купает в золоте, а наш варшавский посол Бенуа хуже нищего и лишь по великим праздникам ездит за один грош на дохлых клячах. -- Пусть так останется, -- сказал король. -- И пусть другие кидают в польский котел все больше мешков с золотом, а мы, Финк, отделались орденом Черного Орла... На столе лежало письмо Екатерины, украшенное оттиском ее личной печати: розовый куст, вдали виден улей с девизом: полезное, Фридрих заговорил о Понятовском: ученый мир потерял в нем мужа просвещенного, но зато Польша обрела посредственного короля. Финк сказал, что русские, кажется, зовут Радзивилла из эмиграции, чтобы он оказал сопротивление антирусским конфедерациям. Фридрих задул свечи. В потемках проступил узкий, как бойница крепости, софит высокого окна, заметенного снегом. -- Слушайте меня внимательно, Финк: мой союз с Екатериною -- тактическая передышка, а Никита Панин отъявленный фантазер: его "Северный аккорд" -- наивная утопия. Наш альянс -- вынужденная мера как для России, так и для меня. Но в дальнейшем весь ход прусской истории следует перестроить фронтом к югу. -- Уж не собираетесь ли вы?. |
