|
-- Она уморила и моего предшественника Букингэма, -- подтвердил Маккартней. -- Лондон напрасно уверен, что Екатерина лишь покорная раба нашей политики. Прежние послы получили от нее массы улыбок, немало шуточек и даже танцевали с ней до упаду, но хитрая дьяволица обвела всех вокруг пальца... Послы сошлись во мнении, что перемен следует ожидать в 1772 году, когда цесаревич Павел достигнет совершеннолетия. -- Еще лет пять, и этот кошмар Европы кончится. -- О, как вы наивны! -- возразил пруссак Сольмс. -- Она таскает сына за собой чуть ли не с веревкой на шее, а Никита Панин слишком изнежен, чтобы возглавить заговор в пользу своего воспитанника. Екатерина с трудом, но все же умудряется сохранять пристойное равновесие между Паниным и семейством Орловых... Де Боссэ (истинный француз) не удержался от вопроса: -- Правда ли, что она верна своему фавориту? -- Все мы знаем, как она приятно волнуется перед другими мужчинами, но этим волнением все и заканчивается. Маккартней сказал, что перемены в России можно вызвать путем искусственным -- Орлова следует заменить лучшим мужчиной. -- Но для этого, -- ответил Сольмс, -- надо найти бесстрашного нахала, который бы статью и красотой не уступал Орлову... Без поддержки же Панина рокировка фаворитами не удастся! Беседу прервало появление чиновника из коллегии -- Маккартнея предупреждали о свидании с императрицей в три часа дня (вход во дворец с посольского подъезда). Де Боссэ пожелал ему: -- Милорд, будьте мужественны и осторожны... Маккартней был принят в библиотеке. Он сказал, что счастлив видеть русскую императрицу, о которой так много говорят и пишут во всех странах мира... Екатерина сразу прервала его: -- Вы разве уверены, что говорите с русской императрицей? А может, я только двойник той женщины, которую называют Екатериной? Не исключено в таких делах, что настоящая владычица России сидит за стенкою и через дырочку наблюдает, как я, ее точная копия, справляюсь с ролью императрицы... -- Вы шутите! Такое невозможно. -- А почему? Ведь Петр Первый, выезжая с посольством за границу, подавал пиво своим дворянам, играя роль лакея... На всякий случай я вам представлюсь: доктор и магистр искусств Виттенбергского университета, почетный член Берлинской академии наук по кафедре философии... Теперь садитесь, милорд. После этого милорду сидеть не хотелось. Екатерина уже имела сценарий беседы, но прежде решила запутать посла, чтобы он не догадался об истинной цели ее намерений. -- Итак, с чего мы начнем? Более всего в дипломатии я не выношу преамбул, в которых нет ничего путного. Перейдем сразу к делу... Сент-джемский кабинет импонирует мне соперничеством с кабинетом версальским. Герцог же Шуазель -- не политик, а всего лишь пьяный кучер, думающий, что везет всю политику Европы, а если бы оглянулся с козел назад, то увидел бы кучу гнилой картошки. |
