|
В разгар прений Варшавского сейма появился князь Репнин: -- Перестаньте шуметь, панове, иначе я тоже подниму шум, но мой шум будет сильнее вашего. Понятовский пытался вызвать сочувствие посла: -- Скажите, как мне властвовать в таких условиях?.. Новая -- коронная! -- конфедерация заседала в Радоме близ Варшавы, и Радзивилл начал нескончаемое застолье. Кару он доказывал: -- Трезвый я не умнее пьяного, это уж так! Дай мне напиться, и ты увидишь, какой я верный союзник Екатерины. С трудом он выклянчил у Кара один куфель: -- Бывали у меня и лучшие времена. Вот, помню, в литовской пуще повстречал я медведя... ростом он был со слона! Ружья при мне не было, но разве я растеряюсь? Я открыл табакерку с албанской махоркой. Дал понюхать. Медведь чихнул раз, чихнул два и не мог остановиться. На чихающего я накинул петлю и... Замолчал. Кар спросил: что было дальше? -- Налей мне еще куфель, тогда узнаешь. Выпив, он вытер длинные усы. -- После этого я привел медведя в Варшаву, и там наш "теленок" Стась научил его танцевать мазурку с пани Грабовской. Два куфеля -- мало. Радзивилл начал новый рассказ: -- А то вот еще случай. Однажды в лесу я напоил шампанским громадное стадо диких свиней. А в соседней деревне был такой голод, что холопы уже бросали жребий, кого из вдовушек съесть первой. Они натерли хрену покрепче, уже вода кипела в котле, самая красивая вдова в деревне начала раздеваться, чтобы нырнуть в кипяток, но тут... Он замолчал. Кар спросил: что дальше было? -- Ничего не было! Дай мне напиться, чтобы не до конца погибла моя совесть, -- отвечал раше Кослапки и вдруг заплакал... Репнин арестовал епископа Солтыка, выслал его за Вислу, и после этого православные получили одинаковые права с католиками. Радзивилл завершил сейм маскарадом, но танцевать, конечно, не стал, сказав Репнину: -- Я счастлив, что снова могу пить сколько влезет. Но знай, посол: сейчас в наши дела вмешается Версаль, герцог Шуазель обязательно толкнет султана, алчная Вена давно сторожит вас. -- Французами здесь и не пахнет, -- засмеялся князь... Но Изабелла Чарторыжская уже проснулась в объятиях французского герцога де Лозена, она проявила бурную страсть: -- Не спи, негодяй! Хоть ты спаси Польшу... Лозен был тайным агентом Шуазеля. Екатерина (как и Репнин) еще не понимала, что все свершаемое сейчас в Варшаве вызовет войну с Турцией. Но это очень хорошо понял литовский "барон Мюнхгаузен", пьяница и враль Радзивилл, который после сейма снова удалился в эмиграцию. Глухов просыпался, дымки печей сладко запахли на окраинах малороссийской столицы. По снегу скрипели санные обозы -- чумаки ехали в Крым за солью. |
