|
.. Вот тогда пусть рыпнутся, заставим патоку лизать с кончика шила! -- Я скажу, -- добавил Никита Панин. -- Сложные материи предстоит разрешить. Ведь, по сути дела, уклад татарского бытия не вчера сложился -- он длился веками. Протекторат турецкий над Крымом и Причерноморьем сбираемся мы заменить русским покровительством... Прежде подумаем! Я предчую заранее, -- сказал Панин, -- что если даже такой порядок удастся устроить, то конфликтов в будущем не избежать. Не мы, так потомки наши еще не раз татарский вопрос разрешать будут. -- Я скажу, -- подал голос вице-канцлер Голицын. -- В случае если сей опыт нам удастся, а татары протекторат российский воспримут, Европа зубовный скрежет издаст. Я умолчу о Франции, о кознях лондонских, но у нас под боком живет угнетатель славян извечный -- Австрия, и Мария-Тереза сама к Черному морю в устье Дуная устремляется... Вот где узел завязан! Гришка Орлов встал, громыхнув креслом: -- Так что ж нам делать? Или руки опустить? Екатерина велела Панину провести политический зондаж в Бахчисарае ("не менее нам необходимо, -- писала она, -- нужно иметь в своих руках проход из Азовского в Черное морс; и для того об нем домогаться надлежит"). В это время ханствовал Каплан-Гирей, и на обращение Никиты Ивановича, обрисовавшего перед ним судьбы Крыма в новом свете, хан отвечал Петербургу тоном дерзостным: "Подобные слова тебе писать не должно. Мы Портою Высокой во всем довольны и благоденствием тут наслаждаемся... В этом твоем намерении, кроме пустословия и безрассудства, ничего более не заключается!" Панин доложил Екатерине: -- Но ведь помимо сыновей. Селима и Каплана, у Крым-Гирея еще племянник есть -- Шагин-Гирей, который мыслит не как татарин крымский, а скорее солидарен с ордами ногайскими, средь которых он и кочует в степях, боясь быть отравленным. -- Никита Иванович положил перед императрицей письмо хана. -- После такого афронта, для нас неприличного, что прикажете делать? -- А по башке их бить, -- отвечала Екатерина. Вырубленная из камня древняя сова немигающе глядела в желтизну ногайских степей. С высоты ворот Ор-Капу (Перекопа) сова видела, как скачут из степи всадники... Это ехал с конвоем Шагин-Гирей, но гарнизон крепости был составлен из янычар, и они не пропустили его в пределы ханства. Навстречу Шагин-Гирею выехал байрактар (знаменосец) янычар. Он был в шальварах, но голый до пояса, на груди болтались голубенькие бусы, а голову прикрывала массивная чалма. За ним на конях двигались мамелюки. Шагин-Гирей молча ждал. -- Это ты, шакал, явившийся за объедками? -- закричал байрактар еще издали. -- Убирайся отсюда! Я предвещаю тебе, что не одну холодную ночь ты проведешь на кладбище, где погребены грязные свиньи. Он сделал знак рукою, и три мамелюка, развеваясь бурнусами, выскочили наперерез Шагин-Гирею, натянули свои луки -- разом выстрелили. |
