|
.. Румянцев обернулся к штабу: -- Виватов не надо! Скажем "хоп", когда выскочим... Каре князя Репнина уже трещало под натиском турок, выскочивших из лощины. Румянцев бросил резерв в эту лощину, дабы пресечь врагу пути к ретираде. Бой охватил всю линию войск. Румянцеву доложили, что взято уже девяносто орудий. Румянцев хвалить за геройство никого не стал: -- Девяносто? Почему так мало, черт вас побери?.. За главным ретрашементом открылись мощные батареи великого визиря. Под свирепым огнем, в двух каре, шагали полки -- Бутырский, Муромский, Астраханский и прочие (всего четыре тысячи штыков). Вдруг, будто из-под земли, выросла перед ними десятитысячная толпа отборных янычар. Никаких ружей и пистолей-одни лишь сабли. -- Ля-илъ-Алла! -- дружно закричали они. Румянцев прикрыл глаза. Потом открыл их: двух каре уже не было. Русские знамена перешли в руки янычар, а великое воинство великой России спасалось постыдным бегством -- под защиту соседних каре. Румянцев дернул давно не бритой щекой. -- Коня! -- повелел он. Конь вынес его перед панически бегущими войсками. Румянцев вздыбил под собой жеребца, раскинул руки вширь: -- Да постыдитесь, робяты... вы же ведь -- русские! Это не был приказ -- лишь сердечный призыв. Не полководца к солдатам, а отца -- к сыновьям своим. Вокруг него собирались разбитые, растоптанные, изувеченные, посеченные саблями бутырцы, московцы, астраханцы и прочие. Над ними возвышался сам Румянцев без парика -- с открытою головой, кое-как обстриженной ножницами: -- Очухались? Тогда за отечество, с Богом... арш! Спасибо Мелиссино, вот молодец: сверхточно уложил он ядра прямо в зарядные фуры, отбитые турками у русских. Порох есть порох, и с ним не шути: фуры -- одна за другой -- взрывались, погребая янычарские толпы. Халиль-бею протянули подзорную трубу, но величавым жестом визирь отвел ее от себя: -- И без нее видно, что пора убирать шатер... Его шатер уже пронзали визжащие пули -- это в тыл янычарам продралась, вся в крови, дивизия князя Репнина. Напрасно великий визирь пытался остановить бегущих. -- Мы не виноваты, -- кричали ему в ответ, -- поди-ка сам побывай у Кагула, где сверкают молнии и грохочут громы... Разгром турецкой армии довершила турецкая же дивизия "Анатолия", составленная из курдов. Выступив на подмогу Халиль-бею, они поняли, что битва проиграна, и всех убегавших грабили и убивали без жалости. На целых семь верст дорога турецкого отступления покрылась голыми обезображенными трупами. Каплан-Гирей поспешно увел своих татар прочь от Кагула -- в дунайские плавни, под защиту стен Измаила... Был уже полдень, когда Потемкин привел вагенбург к месту сражения. Голова кружилась от множества трофеев: палатки, скотина, посуда, верблюды с тюками, ковры, экипажи, фуры с припасами и аптеки достались русским заодно с главным казначеем турецкой армии, которого Безбородко уже тряс за бороду: -- Пес паршивый! Куда твоя казна подевалась? От казны визиря нашли только мулов, клейменных особым тавром султана Мустафы III, но пиастров и дукатов -- ни единого. |
