|
. Но князь Репнин все же опередил его, первым ворвавшись в турецкий лагерь, где добра и денег видимо-невидимо. Наверное, Абды-паша надеялся, что русские здесь и застрянут, накинувшись на пиастры, как мыши на крупу. Но этого не случилось: под ногами кирасирских коней погибали драгоценные ковры и подушки, шкатулки с жемчугом, из кисетов сочилось серебро султанских курушей. В горячке движения Потемкин подскакал к Репнину. -- Какой час уже? -- хрипло прокричал он. На полном аллюре князь открыл карманные часы. -- Девять! Пошел десятый... Вперед! Татарская лава уже исчезала за рекой, а турки рассеялись столь быстро, словно никогда и не было их на берегу Ларги. Потемкин мешком вывалился из седла на траву. -- Вот и конец... Но, Боже, как я устал! Чужая лошадь, признав нового хозяина, покорно стояла над ним. Григорий Александрович пошарил в саквах, желая сыскать краюху хлеба, -- увы! А его верная кобыла оставила свои кости на берегах Ларги, уже вписавшейся в летопись новой российской славы. Опираясь на иззубренный палаш, Потемкин повел коня в поводу. Бой завершился, вдали угасали крики победителей: -- Виват Катерина Великая... виват матка наша! "Что они знают о ней? А вот я, да, я-то знаю..." Гонцы от Бендер, осажденных Паниным, не возвращались, и дальнейшее продвижение армии Румянцева с каждым шагом становилось опаснее: вклинившись между двумя армиями, турки могли отрезать Румянцева от его коммуникаций и магазинов. Разбитые войска Абды-паши бежали в сторону Кагула, усеивая свой путь носами и ушами, которые с большой ловкостью отрезали им военные палачи -- за трусость! Трофеи достались русским небывалые... Из-за полога шатра зычно разносило рявкающий бас Румянцева: -- Что мне этот Абды-паша? Такого дурня бить жалко -- мне сам Халиль-бей, визирь великий надобен, тогда и войне конец... Халиль-бей как раз в это время маневрировал близ озера Кагул; все думали, что визирь прямо с марша навалится на армию Румянцева. Но визирь у Кагула и задержался... Румянцев, повстречав Потемкина, вдруг озлобленно сказал, что отдаст его под суд: -- И не посмотрю, что вы при дворе отплясывали! -- За что под суд? -- обомлел Потемкин. Обвинение было таково: противника не преследовали. -- А на что вам, господа, кавалерия дадена? Чтобы по боярыням молдаванским разъезжать, да вино в деревнях сыскивать? Будь такое дело при Минихе, царствие ему небесное, так он не стал бы лясы точить, а сразу бы задрал оглобли полковой фуры и повесил тебя на оглоблях за шею -- вот и болтайся там! Потемкин ожидал, что за Ларгу-то уж обязательно станет кавалером георгиевским, а вместо ордена ему оглобли с петлею сулят. Однако он не полез на рожон, вежливо объясняя Румянцеву, что кавалерия после атаки едва ноги таскает: -- Нам конницу подвижную не догнать было б! -- Конницу? А пехоту на двух ногах -- тоже не догнать было? Ездить не умеете, господа хорошие. |
