– Да, вы правы, – ответила женщина.

– Меня зовут Грейс О'Рурк, я из Нью Йорка, – представилась девушка, улыбаясь и протягивая руку. Она почувствовала легкий укол беспокойства, называя свое настоящее имя, хотя вряд ли кто нибудь мог бы узнать ее так далеко от дома.

– Я – Марта Граймз, а это мой муж Чарльз. Чарльз глотнул из серебряной, тончайшей работы фляжки и проговорил:

– Мое почтение, мэм.

Грейс кивнула и тут же перевела взгляд на Марту:

– Откуда вы, Марта?

– Вы, наверное, не знаете – это такой маленький городок, Ту Корнерс, в пятидесяти милях к югу от Нашвилла.

– Нет, не знаю. А для чего вы с мужем едете на Юг?

– Да вот хотим навестить дочку в Натчезе. У нее только только родился первенец.

– Чудесно. Я тоже еду в Натчез. Я учительница.

– Надеюсь, вы не собираетесь учить черномазых? – спросил Чарльз.

Грейс оцепенела, краска залила ей щеки. «Не отвечай, – приказала она себе. – Молчи». Она сделала вид, что не слышит.

– Один добрый старый друг нашел мне работу в имении Мэлроуз. Место гувернантки.

– Это замечательно! – одобрила Марта. – И сколько же у вас будет ребятишек?

– Всего двое, – ответила Грейс и глубоко вздохнула. Ей просто необыкновенно повезло, что она получила эту работу. Жалованье более чем щедрое, да к нему еще жилье и питание. Она сможет посылать все деньги домой, чтобы помочь больной матери. И ей не придется искать случайных приработков, как это было в Нью Йорке.

Раньше она была учительницей в нью йоркской средней школе, но вот уже десять месяцев, как она не работала – с тех самых пор, как ее арестовали.

Грейс была дочерью аболиционистов. Ее отец, Сайэн О'Рурк, добродушный, веселый ирландец, врач по профессии, погиб на Гражданской войне от случайной пули, перевязывая раненого в разгар боя. Он и его жена Дайана были активными членами «Андеграунд рэйлроуд»note 2 и «Ассоциации сторонников отмены рабства». Уже в сороковых годах мать Грейс начала задумываться о роли женщины в обществе. При полной поддержке Сайэна она присутствовала на первом съезде по правам женщин, который был созван в 1848 году и происходил в Сенека Фолз, в Нью Йорке. С тех пор она не оставляла пропагандистской и организаторской деятельности. После войны и смерти мужа Дайана О'Рурк посвятила себя борьбе женщин за избирательные права, вступив в «Ассоциацию борьбы за равноправие», а когда та разделилась на два лагеря, осталась в левой «Национальной ассоциации борьбы женщин за избирательное право».

Естественно, Грейс уже с юности включилась в эту борьбу. Еще ребенком она иногда уютно устраивалась у отца на коленях, прижавшись к его груди, пока он покуривал трубку, а в кухне гремели яростные споры аболиционистов и женщин агитаторов, горячо обсуждавших свои планы. Насколько спокоен и невозмутим был Сайэн, настолько же вспыльчива его жена. Отец вечно подшучивал над Грейс, уверяя, что свои волосы и характер она унаследовала явно не по его линии. Но когда Сайэн начинал говорить – тихо, никогда не повышая голоса, – все умолкали, обращаясь в слух. Это были чудесные времена.

Они жили в маленькой нью йоркской квартирке, где была всего одна спальня – для родителей. Грейс в своей кроватке спала на кухне. И Сайэн, и Дайана много занимались с ней, и с шести лет Грейс уже жадно читала все, что только попадало ей в руки. В доме всегда было полно брошюр. Сайэн гордился способностями дочери, и оба – и он, и мать – всегда находили время, чтобы ответить на ее вопросы.

А вот деньги у Сайэна О'Рурка водились редко. Большинство его пациентов были слишком бедны и могли расплатиться с ним разве что парой яиц или домашним пирогом. Зато Дайана была прекрасной портнихой и этим ремеслом умудрялась зарабатывать им на жизнь.