|
А с той стороны опуститесь по веревочной лестнице – я приготовил...
– Спасибо, бай Димитр. – Теперь смотрите внимательно. – Бай Димитр взял из очага головешку и начал быстро рисовать на краю стола. – Это дом Онбаши. С улицы в него только один вход, – там всегда стоит янычар... Второй часовой – на углу возле ахчийницы. Третий, конный, все время проезжает от одного к другому. Очевидно, для того, чтобы не заснули или не отлучились куда-нибудь... Остальные янычары – более десятка – живут в одной из комнат дома Онбаши, но они обычно ложатся спать вместе с курами. Зато сам Сафар-бей засиживается допоздна. – Возле его двери нет часового? – Внутри дома нет. А вот в саду, куда выходят окна комнаты Сафар-бея, после того, как ага ложится спать, обязательно стоит один янычар. Поэтому опаздывать нам нельзя. – Еще раз спасибо, бай Димитр. Думаю, все будет хорошо. Теперь выслеживайте другого зверя – Гамида! Этого будет нелегко захватить. Но взять должны! Веди нас, бай Димитр!
5
Якуб пересек улицу и остановился напротив большого двухэтажного дома Онбаши. В окнах мигал трепещущий свет свечей. Перед дверями стоял дежурный янычар. – Дур! Кто такой? – заступил он дорогу Якубу. – Кагамлык! – обрадовался Якуб. – Ты ли это? Вот не думал встретить знакомого! Надеюсь, ты не забыл Якуба? – А-а, старик! Откуда ты вдруг взялся? – вытянул шею янычар и покрутил небольшой, круглой, как булава, головой. – Услышал, что ага с отрядом вернулся с войны, и решил проведать. Узнать о здоровье, да ниспошлет его аллах... Да и дело у меня к нему... – Гм, не мог ты другое время выбрать, старик? Ночь на дворе! – Только вечер. А днем Сафар-бею не до меня: служба, поездки, друзья. Разве найдет он хоть минутку для старого знахаря, когда у него ничего не болит? О нас вспоминают, когда припечет! – Ну, тебе-то он обрадуется! Чем ты сумел покорить его сердце? Якуб не ответил на вопрос. – Так можно пройти? – Да иди уж... Сначала прямо, а потом – последние двери налево. Представляю, как удивится ага! «Я тоже представляю», – подумал Якуб и вошел в полутемный длинный коридор. Нашел последние двери, постучал. Услыхав голос Сафар-бея, порывисто открыл дверь и вошел в комнату. Освещена она была скупо, только одной свечой, поэтому углы были в густой тени. У противоположной стены, за низеньким столиком на кривых ножках, сидел Сафар-бей. Он сразу же поднялся: – Якуб? Вот не ждал! Заходи, садись, гостем будешь! Салям! – Салям! Правда, у гяуров-урусов есть пословица: «Непрошеный гость хуже татарина»! – Ну что ты говоришь, Якуб! Я тебе всегда рад, сам знаешь! Садись. Якуб сел на низкую мягкую тахту, что стояла между окнами, Сафар-бей – на стул напротив. Выглядел он усталым и бледным. Глаза глубоко запали, между бровями появились морщины. – Как всевалось, Ненко? – Не называй меня так, Якуб, – скривился ага и с горечью в голосе добавил: – Воевалось? Очень плохо... Гяуры не отступили ни на шаг! И хотя нас было в полтора раза больше под Чигирином, мы не смогли взять эту крепость. А сколько верных защитников ислама сложило свои головы в полудиких сарматских степях! Скольких отважных рыцарей недосчитался падишах после месячной осады этого проклятого города! – Чем же это можно объяснить? – Аллах отступился от защитников славы падишаха! – Нет, Ненко, не обвиняй аллаха. Должно быть, вся причина в том, что казаки и урусы защищали свою землю, свою свободу, а это удваивало их силы. – Думаю, Якуб, ты не учить меня пришел в такой поздний час? – Конечно, нет, Ненко. |
