Совещались недолго. Возбужденные невольники стол­пились у лестниц, ожидая сигнала.

Звенигора, Спыхальский, Воинов и Грива, крепко на­тянув кандалы, чтоб не звенели, тихо поднялись по сту­пеням вверх. На верхней палубе было темно, как в погребе. Ветер свистел в снастях и сыпал в лицо колючими дожде­выми каплями. Справа грозно шумело море, слева едва вы­рисовывались неясные очертания высокого берега.

Постояли немного, вглядываясь в темноту. Потом Зве­нигора с Гривой заметили на носу темную фигуру часового и стали медленно подкрадываться к нему.

Спыхальский и Роман направились на корму.

Часовой дремал и не слышал, как к нему приблизились двое. Высоко занес кулачище Грива, что есть силы ударил турка по голове, тот тяжело осел на палубу.

Звенигора мигом снял с него ятаган, выхватил из-за пояса два пистолета.

Грива хотел сбросить тело часового в воду, но Звени­гора остановил его:

– Подожди! Заберем одежду, пригодится!

Сняв одежду и завязав ее в тугой узел, беглецы сбро­сили янычара в воду. Теперь осталось дождаться Романа и Спыхальского. Где же они?

Но вот из-за палубной надстройки вынырнули две те­ни. Спыхальский тяжело дышал. Узнав своих, вытянул вперед шею и заговорщически, как великую тайну, со­общил:

– Еще един!

Все поняли, что имел в виду поляк. Арсен молча по­жал ему руку выше локтя, сказал:

– Теперь – добраться до берега. Зовите людей! Да чтоб без шума. Янычар не разбудить бы!

Роман метнулся на нижнюю палубу. Вскоре, один за другим, оттуда начали подниматься невольники. Быстро, выполняя приказ Звенигоры, спускались по якорной цепи в воду и исчезали в непроглядной тьме.

Звенигора с Романом и Спыхальским последними сошли с корабля. Холодная соленая вода как огнем обожгла Арсену спину. Кандалы на ногах тянули вниз. «Не все доплывут! Кто плохо плавает, потонет!» – мелькнула мысль. Но он ее сразу же отогнал, – надо было позабо­титься о себе, чтоб самому удержаться на поверхности и доплыть до берега. Каждый взмах руки причинял нестер­пимую боль. К тому же соленая вода разъедала раны, хо­телось выть, кричать... Но Арсен только сильнее сжи­мал зубы и широко загребал обеими руками.

Наконец почувствовал, что кандалы коснулись дна. Про­плыл еще немного и вздохнул облегченно: под ногами галь­ка и зернистый песок.

Выбрался на крутой, обрывистый берег и упал в изне­можении. Несколько минут лежал переводя дух.

Когда беглецы немного отдохнули и разобрались по трое, как сидели на скамьях, оказалось, что шестерых нет.

– Ждать больше нельзя, – сказал Звенигора. – Если утонули, то помочь уже не сможем. А если где дальше вы­брались на берег и сами выбрали путь, то пусть им будет удача во всем!.. Да и мы, друзья, должны сейчас разлу­читься. Идти по чужой земле всем скопом опасно. По од­ному, по двое, по трое разойдемся в разных направлени­ях – ищи ветра в поле! Правильно я говорю?

– Да, да, правильно!.. – согласились все и, не теряя времени, начали небольшими группами разбредаться в глубь побережья.

С Арсеном шли Роман, Спыхальский и Грива. Мокрые, замерзшие, взобрались они на поросший густым кустарни­ком холм и быстро, насколько позволяли кандалы, изба­виться от которых в темноте было невозможно, стали уда­ляться прочь от моря. Его сильный глухой шум постепенно уменьшался, стихал и где-то под утро совсем пропал...

Светало. Из-за низкого небосвода поднимался пасмур­ный осенний день. Беглецы сбили камнями с ног кандалы, отжали мокрую одежду. Звенигора надел кафтан и шарова­ры янычара-часового, за пояс заткнул пистолеты, кото­рые, к сожалению, не могли стрелять, так как порох под­мок, сбоку прицепил ятаган.