Он говорил еще долго, но смысл речи был ясен с первых слов. Уж они проведут работу среди пассажиров.

Разговор перешел на чисто теоретические детали проекта. Тут же предложили усыплять наиболее нервных пассажиров и еще что‑то. Геннадий Федорович пересел ко мне поближе и спросил:

– А как у тебя с командировкой?

– Нормально, – ответил я. – Все согласовал. Замечаний особых нет. Адрес свой марградский фомичам оставил.

Геннадий Федорович пожевал губами, что‑то собираясь, но словно не осмеливаясь спросить.

– А макет? – все‑таки спросил он.

– Какой макет? – не понял я.

– Макет пространственно‑временного прогнозирования…

– Геннадий Федорович, я не брал с собой никакого макета! – удивился я.

– Ты‑то не брал, да только он с тобой все равно ездил…

– Не понимаю, – ужаснулся я. – Объясните!

На своем месте зашевелился Степан Матвеевич:

– В другой, побочной реальности… там фирменный поезд… не смог выпутаться… а макет твой в разных реальностях всегда был разный…

– Да что за макет? Никакого макета у меня нет и не было! Вот мой портфель… Бритва, полотенце. Две рубашки. Книга. Сувенир из Фомска. Запасная шариковая ручка. Вот смотрите, смотрите! При чем тут макет? Знать не знаю никакого макета!

– Да и никто этого не знает, – сказал Геннадий Федорович. – Ведь предполагалось, что эксперимент будет абсолютно чистым. Делали макет совершенно разные люди, так что даже из них никто не знает, как он выглядит. В виде электрической бритвы или носового платка. Он должен все время работать, кроме тех моментов, когда им пользуются по назначению.

– Невозможно, – сказал я. – Не верю! Ведь тогда что получается? Ведь тогда получается, что это все из‑за меня! Значит, это я запустил необратимый процесс чудес в нашем поезде?!

– Никто и не предполагал, что макет может такое сделать. У него цели и возможности гораздо уже, чисто научные. Результаты должны были обрабатываться на математической машине. И только по очень сложным критериям можно было извлечь какую‑нибудь информацию. Да и то с малой степенью достоверности.

Геннадий Федорович популярно объяснял идею работы макета. Уж я‑то знал, для чего предполагали сделать такой макет. Только вот даже не мог предположить, что его сунут мне. Вот так чистый эксперимент получился! Значит, я сейчас со своими двумя детьми не только повод, а еще и причина всей этой чертовщины! Я и только я во всем виноват!

– Макет должен быть пятиразового пользования. Он ведь работает все время, кроме, как я уже говорил, времени своего прямого предназначения. Например, электробритва… Побрился ты ею пять раз, пять раз макет выключается. А на пятый он должен выключиться вообще. Или ручка…

– У тебя, Артем, ведь бритва не работает? – тихо спросил Степан Матвеевич.

– Не работает, – ответил я с ужасом. – Сломалась перед самым отходом поезда. – Я невольно потрогал свою двухдневную щетину на щеках и подбородке.

– Дай‑ка сюда твою бритву! – довольно грубо потребовал Иван и, не дожидаясь, когда я передам ему футляр, сам схватил его и положил в карман своих брюк.

– Тут ведь вот что можно сделать, – сказал Геннадий Федорович. – Тут, например, если наладить ее…

– …и бриться всем по очереди до самого Марграда, – закончил фразу Иван. – Бритва пока полежит у меня в кармане!

– Почему это? – не понял Геннадий Федорович.

– Вы еще не знаете всего, что произошло в нашем поезде.