Тося вдруг резко оттолкнулась от могучей груди Ивана и повернулась лицом к нам. Обращалась она к Семену, но слова ее предназначались всем:

– Да! Да! Я люблю его! Люблю!

– Я тоже люблю тебя, Тося… – сказал Иван тихо и положил на столик бритву. Мою сломанную бритву.

Теперь ее мог взять любой. Любой мог наладить ее, включить и начать бриться. Аж до самого Марграда…

– Да?! Да?! – закричал Семен. – Ты так?! Ты так?!

Он бросился что‑то доставать на верхние полки. Вниз полетели свертки, коробки, еще что‑то. Семен, словно не помня себя, в каком‑то исступлении все бросал их и бросал на пол и столик. Много, однако, у него было еще припасено там. Потом он соскочил на пол и начал с криком «Вот! Вот!» выбрасывать все в открытое окно.

– Вот! – зло сказал он, закончив свою работу. – Вот! Ты этого хотела! Получай! Этого ты хотела! Все там, все!

– Я не этого хотела, Семен…

– Не этого?! Знаю я, чего ты хотела…

Семен немного поостыл, устал.

– А! Идите вы все… – И он мрачно сел в угол свободной полки. Похоже, что Семен понимал, что произошло. Понимал даже, что теперь он ничего не вернет назад. И страдал. Наверное, Семен очень любил свою Тосю.

– Теперь уж нет, – тихо сказала Тося и пошла в купе Инги.

44

Все молчали. Кто растерянно, кто многозначительно. Не знаю, сколько бы продлилось это молчание, но тут в вагон ворвался неутомимый Валерка. Вид его был красноречив. Валерка наверняка совершил очередной геройский поступок.

– Задание выполнено, – отрапортовал он. Его даже не смутило присутствие в купе незнакомых людей. – Все сделали, – сказал он уже менее восторженно.

Но теперь некому было спрашивать Валерку. Я и Иван не имели права. Степан Матвеевич готовился к отходу в другую реальность. Валерий Михайлович стоял с испуганным видом, да и вещи его снова беспокоили, давили или врезались в тело. Семену теперь вообще на все в жизни было наплевать. Комиссия впервые видела Валерку и не знала, что за задание он выполнил. Да и не было, собственно говоря, у него никакого задания. Валерка делал то, что считал нужным.

– Какое задание? – спросил Федор.

– Ну это… чтобы пассажиры не выдумывали ничего такого сверхъестественного. Не мечтали чтобы до Марграда… Мы и посты везде расставили. Методику работы продумали. Заговариваем, так сказать, зубы… А что? Что‑нибудь изменилось? Не нужно было этого делать?

– Да нет, – сказал Федор. – Молодцы вы. Все правильно сделали. И как поезд, идет уже по расписанию?

– Не совсем, но догоняем… По крайней мере, мы идем по Западно‑Сибирской низменности, как и должно быть.

– Это хорошо, – сказал Федор. – Значит, приедем…

– Дело в том, Валерий, – сказал я, – что мы все равно никогда не приедем в Марград, потому что у нас с Ингой здесь двое детей, появившихся странным образом. И из‑за этого поезд будет вечно метаться по железным дорогам.

– Ну и что, что двое детей? – Валерка смутился. – Ну и что, что двое? Двое и должно быть в семье. Даже две целых и три десятых в среднем. Я читал.

– Да ты все ли понимаешь, Валерий?

– Понимаю. Раз Инга любит тебя, почему бы у вас не быть детям?

– Так ведь и ты ее любишь! – нанес я запрещенный удар.

– Я?.. Да… А что?.. Ну и я тоже… Так что же из этого? Я не понимаю, простите.

– Это ты прости меня, Валерий.